в осинник молодой.Вчера был бой, и те, кто выжил,
Друг другу став намного ближе,
Брели заброшенной тропой —
Куда? – К реке, за тишиной.
Те двое выжили и жили
Ещё одним весенним днём,
Шли рядом, тихо говорили:
«Пока мы «фрицев» не добили,
Но до Победы – доживём!»
Шли к тишине неспешно двое
Единой связаны судьбой,
Почти влюблённых два героя
Шли «сквозь войну» к любви большой.
В свои владения весна
Вступив, разнежилась над ними;
Была недолгой тишина…
И взрыв… Другой, снаряды били
Огнём прицельным вновь и вновь.
К ночному небу задымили
Огнём охваченные цели,
Мир задохнулся в чёрной пыли,
Не оставалось даже щели,
Чтобы спасти свою любовь.
Но стихло. Взрывы отгремели.
Не сняв обугленных шинелей,
Их майским утром хоронили,
Едва омыв на лицах кровь.
Безумие войны
Поэма
Я вижу иногда мистические сны —
В тех снах живёт безумие войны.
Вот огненного дыма полоса
Уходит в небо сумрачного вида,
И в пламени зарделись небеса —
В нём алые сгорают паруса,
Не знаю, чьи: то Грина или Рида?
Распластаны в безжизненной дали
Часов Дали оплавленные формы,
И тень сюрреалистичной новизны
Укрыла лица, улицы, платформы.
Вот Гала во Фигейросе одна
Забыта в замке, дремлет у окна.
Теперь она в Дали не влюблена,
В её глазах печальная покорность.
Едва слышны прощальные слова:
«Мой Сальвадор, скажи, что я права:
Мир на земле – мечта и иллюзорность,
И мир в семье – лишь ложная молва».
В тиши обманчивой любого бытия
Ждёт часа своего безумная стихия,
Как удушающая, грозная волна
Кровавым Молохом врывается война,
Сметая жизни, судьбы, имена,
Неся разор и времена лихие.
Кошмары войн страшны, безумны, вечны,
От войн и распрей съёжилась земля.
О, человечество! Как ты живёшь беспечно —
Растить своих детей для бития!
И каждая война – бесчеловечна,
И каждая война – вне забытья.
Мир помнит смрад фашистских лагерей.
Не раз мне виделись в безмолвии ночей
В печах тела сгорающих людей —
Не знаю, чьих сынов и дочерей?
Над этим адом, словно воск свечей,
Тугие тучи плавились, дымились,
В них ангелы беспомощно кружились,
И злу не в силах противостоять,
С людьми решили рядом умирать.
Пылало зарево Освенцимских печей,
Тепло лилось от тлеющих углей,
Останки искрами светились, догорали,
И палачи в бредовости идей,
Забыв о разуме, о совести, морали,
Горячим пеплом от загубленных
