style="font-size:15px;"> Не было слышно никаких звуков. Птицы смолкли. И только ветер иногда шелестел кронами елей, прогуливаясь между ними.
Поверх рубахи я натянул меховой жилет. К нему двумя ремнями крепился притороченный сзади тяжелый арбалет, укрытый чехлом, чтобы непогода не испортила тетиву. Оружие пряталось под теплым коверкотовым плащом. К тому же я взял на себя обязанность таскать мешок с болтами. Отец Мадлен носил такое же оружие. Он также повесил на пояс разделочный нож и перекинул через плечо сумку со снедью. Несколько простых сэндвичей и бутылка с водой. Ничего особенного. Мы не собирались задерживаться в лесу надолго.
– На медведя поохотиться не получится. Они, небось, все уже в спячке, – пропыхтел Фрейн. – Надеюсь, хоть на оленя выйдем.
– На все воля Хранителя.
– Говоришь, как те безумные фанатики с Храмовой площади, – хохотнул мужчина.
Мы побрели вперед по тропинке. Пространства вполне хватало, чтобы идти плечом к плечу, а не друг за другом.
– И тем не менее к этим святошам прислушиваются. Видимо, не такие уж они и сумасшедшие, – философски заключил я.
– Ты сам-то веришь в Хранителя? В то, что он наблюдает за нами?
– Нет, мистер Фитцжеральд. Но не вижу ничего плохого, если эта вера кому-то дает надежду и помогает жить.
– Можно иметь идола, однако не стоит его одушевлять, – пропыхтел Фрейн. – Да, Хранитель когда-то жил и в свое время победил Нециса. Но он обычный человек, пусть и сильный волшебник. Ни один смертный не способен прожить столько времени. Так что байка о его бессмертии и, тем паче, о том, что Хранитель присматривает за людьми – сущая брехня. Это здорово, что мы не забываем его подвиг, и все-таки в тяжелой ситуации не надо рассчитывать на мертвеца. Если твоей семье угрожают, спасет вот это, – Фрейн приподнял ладони, сжав их в кулаки.
Поднялся прохладный ветерок, я поднял ворот плаща. Мы уходили все глубже в лес, заметенная снегом тропинка вела нас вперед.
– А как прошло собрание с ректором? – поинтересовался Фрейн.
– Долго рассказывать, – отмахнулся я. – В целом, ничего хорошего.
– Мы никуда не торопимся.
Я посмотрел на спутника, вздохнул.
– Собрание произошло позавчера в главном холле, когда закончились занятия и лекции. На него пришли все студенты. Во главе зала – там, где находятся разноцветные витражи…
…вышел профессор Эдвин Гарлоу. В этот день он был особенно мрачным. Кустистые темные брови сведены у переносицы, что не предвещало ничего хорошего. Выглядел ректор, как обычно, с иголочки – в черном строгом костюме, галстуке и длинноносых туфлях.
Увидев профессора, студенты затихли. Смолкли разговоры и перешептывания, в зале чувствовалось напряжение. По обе стороны от постамента, рядом с Эдвином Гарлоу встали другие учителя. Холодная ярость, переполнявшая ректора, заставляла их нервничать, переминаться с ноги на ногу и бросать друг на друга испуганные
