вести здоровый образ жизни? ― вспомнила я.
Еще бы не помнить свою последнюю надежду сохранить семью! Однажды поутру, очнувшись после очередной разгульной недели, Ромик клятвенно обещал мне, что начинает новую жизнь: бросает бухать, закаляется по Порфирию Иванову… И начал: утренние пробежки, обливания холодной водой, тертая морковка на завтрак, стакан кефира на ужин… На третье утро новой жизни он решился пройтись босиком по снегу, а уже к середине дня лежал в кровати с высоченной температурой и прощался с жизнью. Тогда-то Лидка, опытная клиническая медсестра, по моей слезной просьбе приезжала вечерами ставить уколы в его задницу. Всякий раз, когда она, преодолевая себя, свершала акт милосердия, ко мне на кухню из комнаты доносились жалобные завывания… Действительно, нытик! А раньше я как-то не обращала внимания…
Пассажиры сидели на своих местах, и самолет проходил предполетную антикоррозийную обработку, когда мой Ромик вдруг подскочил и бросился в сторону туалета, по ходу объясняясь со стюардессой. Та поначалу пыталась воспрепятствовать его движению, но, видимо, смирившись с безысходностью ситуации, открыла ему туалет. Когда Ромик возвращался в салон, на побледневшем его лице застыло выражение свершившегося несчастья.
Лидка удовлетворенно прошептала:
– Пару-тройку деньков Казанове будет не до медового месяца…
– Колись, сестра! Че-нить ему сыпанула? ― спросила я.
– Колюсь! ― охотно сдалась Лидка, тем более что ей было самой невтерпеж поделиться искусно проведенной операцией. ― Когда я отправилась припудрить носик, случайно увидела, как за столиком эта парочка кофеек попивает. Ну, припудрила, смотрю: его пассия в очередь в женский туалет встала. Я вышла из него, Ромик один сидит в кафешке, скучает. Дай, думаю, подойду, поздороваюсь. Взяла себе тоже кофеек в чашечке ― точно такой же, как у Ромика, и присела за столик. Спросила, как дела, куда летит отдыхать, то-се… Он как-то занервничал сразу, когда меня увидел. Потом то и дело в сторону туалета оборачивался, ждал, когда подруга выйдет. Как только он в очередной раз отвернулся, я поменяла наши чашки. Попрощалась. И всё.
– Всё?! А главное? Что за зелье ты подсыпала? ― настойчиво спросила я.
– Подлила. Зелье импортное, высококачественное, безвкусное, проверенное на себе, ― скороговоркой выпалила Лидка.
– На себе? Проносное? ― опять задала вопрос я.
– Забыла про мою деликатную проблемку с горшком? Душка-профессор подарил мне гомеопатическое чудо-средство от запоров. Достаточно трех капель ― и всё пойдет как по маслу: аккуратненько, мягонько и безболезненно. Испытываешь даже тонкое удовольствие… ― рассказала Лидка.
– Тьфу на тебя! А сколько капель ты влила ему? ― обеспокоилась я.
– Какой грубый натурализм! Бессчетно влила: для хорошего или нужного человека ничего не жалко ― ты меня знаешь… ― с иронией произнесла Лидка.
Ромик тем временем снова помчался по назначению. Пассия хотела его проводить, но кавалер
