чернобородого мужика со скрученными за спиной руками. Тут же возле виселицы стояло несколько княжеских дружинников.
– Глянь, что деют, анафемы! – с негодованием произнес один из зрителей. – Нету дня, чтоб кого-либо не казнили. Эдак они скоро нас всех переведут!
– Веревок не хватит, – сквозь зубы процедил другой.
– Ну, пождите, аспиды! – крикнул третий. – Придет наш час, так вашими же кишками вас давить будем!
– Стой, братцы! Да это никак Прошку Бугаева вешают?
– Он самый и есть! Когда ж это схватили его княжьи каты?
– Эй, Прошка! – закричал кто-то во весь голос. – Разом сигай со стены вниз! В снег упадешь – не убьешься, а тута мы тебя в обиду не дадим!
Но несчастный пленник явно не мог уже воспользоваться этим советом: один из палачей крепко держал его сзади за связанные руки, другой надевал ему на шею петлю. Однако голос товарища он услышал и поднял голову.
– Прощевай, родимая земля! – крикнул он. – Воздайте за меня, братцы, мучителям моим!
В эту секунду каты дружно навалились на свободный конец веревки, и тело Прошки, судорожно подергиваясь, поднялось на аршин над стеной. Посадские поснимали шапки и с минуту стояли молча. Смерть была в Брянске заурядным явлением, но все же каждый невольно подумал, что завтра на месте Прошки может оказаться он сам.
– Пошто погубили человека, лиходеи? – выходя из оцепенения, крикнул стоявшим на стене Прошкин приятель. – Али креста на вас нет?
– Князь велит, так и всех вас перевешаем! – отозвался со стены один из дружинников.
– Упырь он проклятый, а не князь! Пожди, сучий выкормыш, невдолге и сам задрыгаешь на веревке рядом со своим князем!
Выпущенная из бойницы стрела свистнула над головой кричавшего. Толпа, не переставая выкрикивать угрозы и ругательства, подалась немного назад. Ворота кремля распахнулись, и оттуда выехал конный отряд дружинников, человек семьдесят. Все они были в кольчугах и при полном вооружении. Впереди других, в шлеме-«ерихонке» и в золоченом бахтерце[34], надетом поверх малинового кафтана, гарцевал на караковом жеребце воевода Голофеев.
Практика уже давно научила посадских, что делать в случае подобных вылазок. Сейчас же все бросились в ближайший из оврагов, пересекавших посад, где конница достать их не могла. Оттуда по дну оврага и закоулкам выбрались на торговую площадь, служившую центром общественной жизни посада, где легко было затеряться в толпе, а в случае крайности – дать дружный отпор нападающим.
На площади в этот день было особенно людно и даже шел кое-какой торг, что теперь случалось нечасто. Открыли лавки мелкие купцы; гончары, шорники и древорезчики выложили свои немудреные товары; бабы с лотков и расстеленных на снегу рогож торговали домотканым холстом, вяленой рыбой, сухими травами и всякой снедью. Ни мехов, ни чего-либо ценного видно не было: такие вещи продавались лишь
