Я тебя породил, я тебя и убью.
Я поразился внешнему сходству наших отцов. Интересно, а односельчане его заметили? Или это лишь причуды сна?
– Шпулечник – это ты? – Вася лихорадочно взвел курки, внимательно следя за движениями Виктора Владимировича.
– Папку? Родненького? – Виктор Владимирович пустил слезу из левого глаза, всхлипнул. – Да, нахаленок?
– Да…
– А сможешь? – слеза исчезла, Виктор Владимирович с прищуром смотрел на Васю. – Кишка не тонка в живого человека стрелять?
– Смогу.
– Да ну? – усмехнулся. – Ша! – резко выбросил руки в сторону сына.
Вася рванул спусковые крючки. Курки сухо щелкнули. Бывший директор улыбнулся и вытер рукавом рубашки окровавленные губы.
– Оружие проверять надо, щенок, – показал на стоящие на столе патроны. – Или ты думаешь, я такой дурак, оставлять заряженное ружье?
Вася бессильно кусал губы, глядя в наглое лицо. Положил обратно бесполезное оружие.
– Садись, сынку, да поговорим, как дальше жить будем. Сядем рядком, да поговорим ладком.
– А мы будем?
– Зависит от твоего поведения.
Вася подошел к столу с торца, покосившись на дверь, взял табурет и поставил по другую сторону стола. Сел.
– Молодец, – Виктор Владимирович удовлетворенно кивнул. – Теперь поговорим.
– Шпулечник – это ты? – повторил Вася.
– С чего ты взял? – казалось, он искренне удивился. – По твоему, я Каин, чтобы брата своего убивать?
– Ты же мамку убил…
– Танька была глумная, тянула нас как балласт на дно. А сейчас такое время, сынок, такие возможности, а она все зудела и зудела, чисто зудень. В общем, я ее того, – провел ногтем большого пальца себе по горлу и скорчил злобно-глумливую гримасу, – бритвой по горлу и в колодец.
– А Трапезовых? Ты?
– Как же я мог их убить, если я был в Толмачовке, а они тут? – удивился директор.
– А кто их?
– Шпулечник, кто же еще, – Романин подмигнул сыну.
– И участкового?
– Филаретова убили? – директор вроде как удивился.
– Да.
– Жалко, хороший был мужик. С ним можно было договориться, а то дадут какого-нибудь «сапога» -служаку и что тогда? Как дела делать?
– Какие дела? Ты мамку убил! – лицо Васи исказилось. – Как ты это будешь объяснять?!
– А никак, – Романин-старший пожал плечами, – скажу, что она в Толмачовке осталась. Будет числиться пропавшей без вести, – хихикнул. – Отвезем вечером на ферму в отстойник, она в навозе растворится.
– А Димка?
– Что Димка?
Сон вдруг скакнул, будто взбешенный необъезженный мустанг из книги Майн Рида. Я оказался во дворе. На ободе-кострище стояла с поднятыми к небу руками фигура в плаще, но это был не Шпулечник: плащ
