и Каркушей.
– Еще раз повторится такое, – сворачивая кипятильник, тяжело дышала мать, – и задушу этим проводом, как шелудивых котят.
– Котят топят, – со знанием дела сказал от телевизора отец.
– Сначала придушу, а потом утоплю, – кивнула мать.
Вообще, от Романиных осталось довольно много еды: подпол на веранде и подвал в саду были забиты картошкой и банками с огурцами, помидорами и грибами.
– Харчами мы на первое время обеспечены, – сказал в первый день переезда отец, довольно потирая руки, – до зимы продержимся, а там видно будет. Еще и огород посажен, с зеленью да картошкой будем.
– Знаешь, мне странный сон приснился, – прихлебывая из кружки горячий какао, начал я.
– Бом-бом-бом, – громко пробили старые настенные часы.
Мы вздрогнули, а Федя от неожиданности облился какао. За неделю, прожитую в доме, часы били первый раз.
– Чего это они?
– Не знаю, – я встал со стула и подошел к часам. – Интересно, кто их завел? Они же стояли.
– Может, папка?
– Не знаю.
– Или милиционеры.
– Зачем?
– Откуда я знаю? – брат попытался оттереть какао со старой отцовской рубашки. – Не стирается… – растерянно посмотрел на меня.
– Теперь нам хана! Говорил же, не надо нам это какао!
– Не ной, ты вечно ноешь. Сейчас постираем. На солнце быстро высохнет.
Взяли в ванной мыло и пошли на огород: вдоль стены дома стояли большие железные бочки, в них грелась на солнце вода для полива грядок. Стирали, терли мылом, пытаясь убрать предательские коричневые пятна. Повесили мокрую рубашку на бельевой веревке возле подвала.
– Не боись, высохнет, – Федька в свисавшей как ночнушка растянутой отцовской майке сидел на пеньке, – никто и ничего не узнает.
– А если не высохнет?
– Ну… скажем, что случайно, об дерево испачкался.
– Не поверит мамка. А если поверит, получишь, чтобы по деревьям не скакал.
– Это да, – Дядя Федор окончательно сник. – Зря мы сюда приехали.
– А кто нас спрашивал?
– Не могли папке работу в другом месте дать?
– В каком? То-то мамка удивилась, что ему вдруг место директора предложили. Его же все считали странным, а тут бац, и место директора. Оно и понятно, никто не согласился в доме, где психи жили, жить, а папка и рад.
Какао не отстиралось. Пришедшая с работы мать подозрительно принюхалась и осмотрела Дядю Федора.
– Это что? – брезгливо ткнула пальцем в пятно.
– Где? – попытался придуриться Федя.
– В Караганде, – лицо матери потяжелело. – Дурачком решил прикинуться? Купоросник!
Такое слово от матери мы слышали впервые.
– А что такое купоросник? – спросил Федя.
– Издеваешься? – она внезапно
