воспринять особо сильный удар (не получить – ведь никто специально удар не наносил, а воспринять – у него умер отец, а это сильнее любых дуновений). Я закупилась валидолом, я обещала быть рядом. Очень боюсь подобных событий, но вахта рядом с папой меня отвлекла.
И… всё обошлось.
Я пережила это ради папы. А папа держался ради сестры. Мы поддерживали друг друга по цепочке и выжили.
И теперь я думаю: раз такой человек, как мой отец, нашёл силы отстраниться, обдумать, пережить, то какие у меня причины отчаиваться?
Ещё есть время запомниться кассиршам супермаркетов.
***
В автобусе жуткая давка. На подножку передней двери заскакивает женщина, толкается, тянется к поручню. Мужчина перед ней (сам заскочивший секунду назад) ругается:
– Куда вы лезете? Будут ещё автобусы! Не щемитесь!
( – Полетите следующим… Или предыдущим, – сказал бы Тито Торризи.)
Но у женщины есть аргумент:
– Я кондуктор!
Тёплое мыло
Зачем вы пересаживаетесь за руль собственного автомобиля? О, я понимаю, вы больше не выдерживаете этой переполненности людьми, образами, явлениями природы. Это как купить собственную квартиру, сбежав из общежития.
Короб трамвая – комната общежития. Салон троллейбуса – другая комната, этажом выше, возле кухни (оттого вечный гул: это холодильник гудит за стеной). Автобус – странная комната, где вместо двери жёлтая штора, а за нею – зелёные тени и голоса.
Транспорт – замкнутое пространство. Ровно до тех пор, пока не раскроются, не разъедутся двери, и не случится диффузия двух пространств. Вещество троллейбуса проливается на заледенелый асфальт, вещество города заползает в автобус и едет, едет…
Трамваи перевозят снег. Он заскакивает, как опоздавший пассажир в свободную щель, пролезает под квадратную железную дверь, падает на нижнюю ступень и выдыхает. Успел!
В автобусы заходят самодостаточные разнопородные псы, едут несколько остановок на сидении и выходят в неизвестном направлении по только им одним слышимому сигналу.
На стёклах омских троллейбусов путешествуют рассказы и поэтические строчки: работы участников конкурса, посвящённого некой дате электротранспорта в городе. (Белые листы А4, кегль 14-й, к концу лета все выцвели.)
Жильцы в этих коробах-комнатах сменяются очень быстро, выцвести не успевают.
– Какой номер? – Девятый! – Так это моя! – Передаём за проезд! – Оплачиваем за ремонт!
Однажды еду, слышится крик: женщина с остановки просит водителя подождать. Под окном слева от меня, мимо пыльного бока автобуса, пробегает девочка лет пяти. Она останавливается перед автобусной дверью, схватив одну из створок рукой.
Следом за ней спешит женщина с мальчиком за руку, ему не больше трёх лет. Не успевая перебирать короткими
