что какого черта?
– Да, если ты готова пересмотреть свое желание притормозить, – продолжала женщина, снова используя этот эвфемизм, словно я не стояла перед ней, гадая, кто бы мог подмешать мне в воду галлюциногенные таблетки, потому что это, блин, вообще было невозможно. Невозможно, чтобы эти слова действительно исходили от тренера Ли.
Ни за что на свете, черт побери.
Наверное, я ослышалась или просто вообще почему-то прослушала гигантский фрагмент нашего разговора, потому что…
Потому.
Я и Иван? Партнеры? Как бы не так. У меня не было на это ни единого шанса
…не так ли?
Глава третья
Я не любила, когда меня пугали – кто еще, черт возьми, кроме тех, кто любит наложить в штаны, смотря фильмы ужасов, любит это? – но, по правде говоря, не вся эта дребедень так бесила меня. Пауки, летающие тараканы, мыши, темнота, клоуны, высота, углеводы, набор веса, смерть… ничего из этого не страшило меня. Я могла бы убить пауков, тараканов и мышь. Я могла бы включить свет в темноте. Если только это не был толстозадый клоун, были шансы, что я могу дать ему пинка под зад. Я, несмотря на свой рост, была сильной и несколько лет вместе с сестрой посещала уроки самообороны. Высоты я вообще не боялась. Углеводы великолепны, а если бы я поправилась, я знала, как сбросить вес. И все мы когда-нибудь умрем. Ничто из этого не волновало меня. Ни капельки.
То, от чего я просыпалась по ночам, не было материальным.
Такие вещи, как тревога из-за возможного провала и разочарование, невозможно контролировать. Они просто существуют. Они постоянны. И если и был какой-то способ справиться с ними, то я ему еще не научилась.
Вероятно, я могла сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз в жизни я сходила с ума, и всякий раз все крутилось вокруг фигурного катания. Третий раз был тогда, когда я получила сотрясение мозга. Тогда врач сказал моей маме, что ей стоит подумать о том, чтобы забрать меня из фигурного катания, и я некоторое время искренне верила в то, что она заставит меня отказаться от него. Помню, как за этим сотрясением последовали еще два и я боялась, что она настоит на своем и скажет это, скажет, что я не должна рисковать, учитывая последствия, к которым могут привести постоянные травмы мозга. Но она не сделала этого.
И в другие моменты, когда я ощущала вкус ваты во рту, а мой желудок сжимался и сотрясался… Я не хотела думать об этих моментах больше, чем того требовалось.
Но это было так. Мой отец шутя говорил, что я способна на проявление только двух эмоций: безразличия и раздражения. Это было неправдой, но он недостаточно хорошо знал меня для того, чтобы понимать это.
Но, когда я стояла, раздумывая, сплю ли я или же нахожусь под воздействием наркотиков, на самом деле, блин, реально – и теша себя мыслью, что это все происходит на самом деле, что я не нахожусь под действием галлюциногенов, – я слегка испугалась. Я не хотела задаваться вопросом, правда ли это. Потому что а если это неправда? Что, если это какая-то извращенная шутка?
Мне
