он все равно купит ту книгу, которую предлагают наиболее назойливо, и на рекламу которой потрачено больше всего денег. Так рождаются «звезды» – писатели, которых знает весь мир, хотя они ничем не превосходят большинство своих коллег, а очень часто, наоборот. уступают им. Кстати, мне вообще непонятно, почему для покупки и продажи книг надо собираться в стадо, почему недостаточно прочесть текст, ведь последний в наши дни можно переправить даже по электронной почте. Но, наверно, сегодняшние издатели (читай издательницы) так плохо знают литературу, что само произведение им уже ничего не говорит. Лейпцигская ярмарка напоминала большой салон, где наиважнейшие лица современного книжного мира, издатели и агенты, болтая между собой, помимо прочего, определяют бестселлеры следующего года; писателям в этом процессе оставлена роль, которую можно, наверно, сравнить с ролью шекспировского могильщика: второстепенная, но пока еще необходимая.
На презентацию романа Рипсик собралось человек двадцать. Все пошло точно так, как она сама и прогнозировала, мероприятия, посвященные русской литературе, организовывали сами русские, а для них она была всего лишь некой армяшкой. Ей отвели самое неудобное время, рано утром, и даже забыли вписать ее имя в общую афишу.
– Я больше не могу, – простонала Рипсик. – Эта лестница вынет из меня душу. Ну почему они держат лифт на замке?
– Обопрись на меня, – предложил я.
В Лейпциге мы простудились, подхватили какой-то вирус и почти сразу по возвращении в Берлин заболели, сначала я, потом Рипсик, а для больного человека взбираться вверх по крутой лестнице «Томас Манн Хауса» было серьезным испытанием. Мы старались пореже спускаться вниз, но обойтись без завтрака никак не могли. По иронии судьбы наша болезнь совпала с пасхой, «Томас Манн Хаус» пустовал, и просить помощи было не у кого. Шульц, правда, оставил нам страховые полисы с адресами и телефонами ближайших лечебных учреждений, однако Ульрика предупредила нас, что домой врач в Германии является только в случае опасности для жизни, нам следовало ехать в больницу самим, но сил на это не было никаких. Лекарств тоже не оказалось, никому, кажется, не приходило в голову, что гости иногда могут и заболеть.
Когда мы добрались до комнаты, Рипсик сразу легла в постель, я дал ей термометр, а сам снова вышел в коридор.
– У меня идея, – сказал я уже в дверях.
Рипсик даже не ответила.
Через десять минут я вернулся.
– Нет, не получилось. Я подумал, может, мы сами дураки, у них тут ведь все так хорошо организовано, ключ от комнаты открывает заодно входную дверь, вдруг он подойдет и к лифту? Попробовал, но нет, не годится.
– У меня была та же самая идея, – сказала Рипсик, – странно, как мы иногда даже ошибаемся одинаково.
Сказала и закашлялась. Когда Рипсик кашляет, это что-то страшное, у меня всякий раз возникает ощущение, будто у нее в груди
