глубоким отвращением к себе, выдавил Генрих.
– Тэк-с, тэк-с…Замечательно. А что, вы там говорили об ударно-разведывательном танковом батальоне? Секундочку, как, как? Ещё раз его имя, фамилия, звание, должность. Угу…Штандартенфюрер СС Отто фон Дитц, командир батальона, из танковой дивизии «Дас Райх»… – стальное перо, в очередной раз клюнув в склянку, продолжило свой бег…
Глава 2
Как только, сопровождавший комдива старшина Егоров, распахнул перед ним дверь, Семён Петрович с порога почувствовал градус напряжения допроса; ярость костолома Воловикова, возбуждённого собственным хрипом, ненавидящими, сталисто-серыми глазами немца, его исступлённым молчанием.. Впрочем, последний теперь давал ценные показания. Сломленный, беззащитный, он был в полной власти мелкого чернявого офицера.
– Вста-ать! Смир-рно! – политрук, живо выскочив из-за стола, мгновенно нахлобучил фуражку на бледные хрящи ушей, бросил напряжённую ладонь под козырёк, и хотел было доложить по форме об успешном допросе, когда прозвучало негромкое, но весомое генеральское «вольно».
– «Вольно!» – под низким потолком эхом раздалась команда Хавив.
Но все пятеро: капитан Хавив, лейтенант Синицын, ст. сержант Воловиков, рядовой – автоматчик Матушкин и, сопровождающий командующего старшина Егоров, – продолжали пребывать по стойке «смирно», не смея дать себе лишней послабки. Все пятеро с молчаливым почтением смотрели на новоявленного комдива, на шёлковые, чуть потускневшие ленты наград на его груди, красно-серебрянные, красно-золотые ордена и, казалось, офицеры-солдаты даже чувствовали их благородную чеканную тяжесть: Орден Ленина, Орден Красного Знамени, Орден Красной Звезды. Но более других орденов и медалей, гипнотизировала сверкающая чёткими – строгими гранями «Золотая Звезда» Героя Советского Союза. Ветеран войны с белофиннами, скромный по природе полковник Березин, чтобы не смущать подчинённых, предпочитал носить на кителе, лишь наградные планки («колодки», как было принято их называть у военных), но вот решился, надел, в честь новой должности и генеральского звания. И произвёл фурор, когда перешагнув порог, сбросил на руки старшины накинутый на плечи внапашку белый, как снег, полушубок. Но более других, регалии эти произвели впечатление на бывшего штрафбатовца Геннадия Воловикова, – давно мечтавшего воотчию узреть предметы – знаки воинской власти и отличия, но никогда не видевшего…И вдруг!
Ошарашенный, он буквально заворожено смотрел на этот живой «иконостас», – взвинченный взявшимся молчанием, он нервно дёрнул ухом, потом ещё раз и на его тёмно-рябиновых губах застыла восхищённая, верноподданническая улыбка.
– Я, таки, извиняюсь, товарисч генерал, – капитан Хавив выступил вперёд. – А что ж, без соответствия, – он метко чиркнул блестючими глазами по плечам комдива. На генеральском мундире почему-то оставались полковничьи погоны с двумя карминовыми просветами и тремя сложенными в пирамидку звёздами. –
