должен признаться, что вес сундука беспокоил меня меньше всего, я переживал только о размере проклятой поклажи, когда преодолевал расстояние в кэбе, проезжая мимо клуба и парка в десять часов утра. Я вжался в сиденье и откинулся так далеко, как только мог, но то, что громадный сундук на крыше связан со мной, было очевидно любому, кто посмотрел бы на мой кэб. От волнения мне стало казаться, что сквозь деревянную поверхность сундука можно легко разглядеть содержимое, которое просто кричит о виновности владельца. В какой-то момент констебль остановил движение, когда мы подъехали к перекрестку, и на секунду эта обыкновенная церемония заставила мою кровь застыть в жилах от страха. Уличные мальчишки кричали нам – или же вовсе не нам… Но в тот момент я был уверен, что именно мне адресованы их крики, и мне слышалось: «Держи вора!». Думаю, не стоит говорить, что эта поездка была одной из самых неприятных в моей жизни. Horresco referens[1].
Однако в банке, благодаря предусмотрительности и щедрости Раффлса, все прошло гладко. Я щедро оплатил поездку, дал флорин крепкому парню в ливрее, который помог донести до банка сундук, и даже сунул монету общительному клерку, который добродушно смеялся над моими шутками о победителях из Ливерпуля и моем семейном серебре. Я был смущен лишь тем, что банк не выдает квитанций на вклады такого рода. Теперь-то я знаю, что в большинстве лондонских банков так и поступают. Но мне приятно вспоминать, что в то время я выглядел так – и был в этом уверен, – что все ценное, чем я обладал, находилось под угрозой.
Остаток дня я должен был провести довольно весело, ведь с моих плеч, с головы и с рук упала громоздкая ноша. Так бы и было, если бы я не получил загадочную и смутившую меня записку от Раффлса, прибывшую поздно ночью. Он был из тех людей, которые телеграфируют часто, а вот письма пишут редко. Иногда, однако, он посылал строчку, написанную в спешке, через специальную службу. И ночью, по всей видимости в поезде, он нацарапал это послание, отправив его ранним утром в Кру:
«Остерегайся Принца среди Профессоров! Он был неподалеку, когда я уехал. Если есть малейшая причина для беспокойства о сохранности в банке, немедленно забери назад и храни в собственных комнатах. Будь молодцом,
P. S. Есть и другие причины, обо всем расскажу».
Вот же загадка на ночь! Я ломал голову над его словами весь вечер, а ведь думал, что отлично проведу время с новоприобретенными средствами и при сохранности сундука в банке, но это загадочное предостережение испортило мне остаток ночи. Записка прибыла ко мне с последней почтой, но я уже несколько раз пожалел, что не оставил ее на всю ночь в почтовом ящике. Что именно это означает? И что я должен делать? Эти вопросы одолели меня с новой силой ранним утром.
Известие о Кроушае меня не удивило. Я был совершенно уверен, что у Раффлса нашелся повод для того, чтобы вспоминать о нем перед отъездом, даже если он и не видел этого мерзавца собственными глазами. Кроушай и это путешествие могут быть куда более тесно связаны, чем я изначально предполагал. Раффлс никогда не делился со мной всеми фактами. Но об
И рассказывать страшно об этом (лат.).
