воскликнул он. – Ты знаешь, что привело меня обратно?
Я решительно ответил, что не имею не малейшего понятия, и меня это совершенно не интересует.
– Мне попался настоящий энтузиаст, – продолжил он. – Я убегал от него, перепрыгнув через две или даже три садовые стены, но этот рысак все преследовал меня, и мы продолжали забег до самой Хай-Стрит. Когда мы оказались там, у него не хватило дыхания, чтобы оповестить всю улицу обо мне, поэтому я снял с себя пальто, когда зашел за угол, и воспользовался своим билетом на Эмпрес-Румс.
– Я не удивлен, что у тебя оказался припасенным билет на танцы, – прорычал я. Это не было совпадением: у Раффлса всегда имелся билет на любое развлечение сезона в Лондоне.
– Я даже не понял, какой именно танец они танцевали, – сказал он. – Я просто воспользовался возможностью сменить гардероб и избавиться от довольно выделяющегося пальто, которое я собираюсь вернуть сейчас. Они не слишком умны на этих этапах расследования, но я не сомневаюсь, что, зайди я в зал, увидел бы пару-тройку знакомых лиц. Я мог бы даже пригласить даму на танец, если бы не волновался о твоей судьбе, Банни.
– Это было похоже на тебя – вернулся, чтобы помочь мне, – сказал я. – Но вот лгать мне и заманить своей ложью именно в этот дом… это совсем не похоже на тебя, Раффлс… и я никогда не прощу тебя за это!
Раффлс снова взял меня под руку. Мы были возле ворот Хай-стрит в Пэлес-Гарденс, и я был слишком убит своим горем, чтобы противостоять его словам, которые, я был уверен, не дам ему возможности произнести.
– Помилуй, Банни, не так уж я и заманивал тебя, – сказал он. – Я сделал все, чтобы ты остался, но ведь ты сам не послушал меня.
– Если бы ты сказал мне правду, я бы послушал, – ответил ему я. – Но в чем смысл говорить обо всем заранее? Ведь лучше похвастать своими приключениями после того, как ты сбежал. Тебе абсолютно не важно, что бы со мной произошло.
– Я беспокоился настолько сильно, что вернулся.
– Мог бы и не стараться! Ты уже сделал достаточно. Раффлс… Раффлс, ты понял, кто та девушка?
Я схватил его за руку.
– Я догадался, – ответил он серьезно.
– Это она спасла меня, а не ты, – сказал я. – И это самое ужасное!
Я сказал ему это со странной печальной гордостью за того, кого я потерял… из-за него… навсегда. Замолчав, мы повернули на Хай-стрит. На улице царила тишина, тихая музыка доносилась от Эмпрес-Румс. Я подал сигнал двуколке, и Раффлс посмотрел на меня.
– Банни, – сказал он, – уже бесполезно говорить, как мне жаль. Мое сожаление в подобном случае не стоит и гроша… Я лишь надеюсь, что больше такого не повторится никогда! Только поверь мне, Банни, клянусь, что у меня не было даже малейшей мысли о том, что она в доме.
В глубине души я ему верил, но не мог сказать ему об этом.
– Ты сам сказал мне, что ты написал ей в дом тети, – напомнил он.
– И
