в уме драгоценности леди Лохмабен. Он еще в первые ночи, когда его посетила эта мысль, решил, что из них стоит взять, а что оставить. Все, чего ему не хватало для полной картины, – это топографические подробности, которыми я поделился с ним. Он поведал мне, что в его списке было множество похожих домов, но полноты картины у него не было. Я узнал, что на Бонд-стрит у Раффлса есть доверенный сообщник-ювелир, и он узнал еще больше от него о доме. И, наконец, сегодня ночь среды, когда усталый законодатель рано ложится спать.
Как бы я хотел, чтобы весь мир видел и слышал его в тот момент, как бы я хотел, чтобы вы почувствовали запах дыма его любимых «Салливан», когда он, покуривая сигару, начал раскрывать мне секреты своей незаконной профессии! Увидев или услышав его, вы бы никогда не догадались, чем он занимается. Прожив в этом мире много лет, я никогда не встречал воров, похожих на Раффлса. Его речь очень редко была испорчена ругательством и никогда на моей памяти – бранным словом. Он всегда выглядел как человек, который приглашен на званый вечер и одет подобающе, а не как тот, кто уже давно отужинал. Его вьющиеся волосы, хотя и довольно длинные, никогда не были неопрятны. Это были дни, когда они все еще были черны как смоль, а на его гладком лице не было и следа морщин. Его комната тогда была дорого меблирована, ее отличал непревзойденный вкус в интерьере и легкий беспорядок, резные дубовые книжный шкаф, комод, шифоньер и работы Уотса и Россети на стенах украшали ее.
Время подходило к часу ночи, когда мы вызвали двуколку и направились к нашим вратам в преисподнюю. Раффлс очень осторожно сохранял дистанцию от особняка, наблюдая, как потенциальные свидетели уходят в перерывах между танцами из домов на Черч-Стрит через узкий проход в сторону Пэлес-Гарденс. Он знал об интересующем нас доме не меньше моего. Мы осмотрели его еще с улицы. Над входной дверью там горел тусклый свет, а еще было заметно свечение чуть ярче со стороны конюшни.
– Это не очень хорошо, – сказал Раффлс. – Дамы куда-то выезжали сегодня. Они могут все нам испортить! Они ложатся спать раньше других, но вот бессонница – это проклятие для прекрасного пола и для людей нашей профессии. Кого-то еще нет дома. Наверняка старший сын еще не в постели. Но он из тех красавцев, которые и вовсе могут не прийти домой.
– Еще один Алик Каррутерс, – пробормотал я, вспоминая того, кто мне был менее всего приятен из жителей дома.
– Они могут быть братьями, – ответил Раффлс, который знал всех в городе. – И все-таки я не уверен, что хочу, чтобы ты пошел со мной, Банни.
– Но почему?
– Если входная дверь заперта лишь на защелку, и ты окажешься прав насчет замка, я смогу войти так же легко, как если бы я и сам был старшим сыном в доме.
И он потряс связкой отмычек, которую носил на цепочке, как честные джентльмены носят свои ключи.
– Ты забыл о внутренних дверях и сейфе.
– Правда, ты мог бы быть мне полезен, но мне все еще не по душе вести тебя за собой, когда в твоем присутствии
