взять в толк, при чем здесь я, блин.
– Послушай, а почему бы нам, – несколько смущенно начал Сережа, – почему бы нам не попросить твою… – он замялся, – ну твою… даму? Лучше ее нам все равно не найти. Сколько ни устраивай кастингов. Что скажешь?
Вот оно что!
Печь партийные блины Клава поначалу отказалась наотрез:
– Я в эти игры, милый, не играю. Езжай сам к своим клоунам. Придумали – Эр-р-рос! – Она раздраженно фыркнула. – У тебя, как с ними спутался, у самого с этим неполадки…
Ох, как неправа моя Клава! С чем-чем, а с этим у нас все по-прежнему было в порядке, что она прекрасно знала. Но ее несправедливость меня не обидела. Я просто притянул Клаву к себе и положил ей руку туда, куда она любит. И поцеловал ее в шею, а затем еще раз и еще. А потом стал искать губы, она делала вид, что отталкивает меня и уворачивается, но я их нашел. Клава прижалась ко мне и стала бормотать, что я, как связался с этими, так стал каким-то чужим, что только и говорю о своей проклятущей партии, что раньше был мужик как мужик, а теперь… Уже не встречая ни малейшего сопротивления, я быстренько стянул с нее все, что на ней было, и долго-долго старательно и с большим удовольствием лишал ее поводов к ревности. В самом деле, что за глупость ревновать мужика к партии, да еще экологической.
Потом мы лежали в обнимку, и я гладил Клаву там и сям. И она, разомлевшая, подобревшая, замурлыкала:
– И впрямь Масляная. Давай-ка я завтра блинков напеку…
А я тебя, дуреха, о чем прошу? – подумал я, но вслух не сказал, потому что боялся порушить охватившее нас тихое блаженство. В конце концов не променяю я свою Клашу ни на какой Эрос, даже с ударением на России. Но она будто угадала мою мысль, слегка отодвинулась и деловито спросила:
– Мука-то у них есть? Или взять с собой?
К моему немалому удивлению, в Сокольниках собралась тьма народу. Машину мне пришлось бросить метрах в двухстах от главного входа, и мы с Клавой довольно долго протискивались сквозь праздничную толпу, пока не увидели невысокий помост со столами и чем-то вроде печи, от которой в морозный воздух подымалось облако пара. За одним из столов стояли наши, за другими – какие-то незнакомые мне мужчины и женщины.
– Сюда-сюда! – завидев нас, закричал Сергей в большой старинный рупор-матюгальник. – Господа, пропустите участников акции!
Но господа и не думали пропускать. В первых рядах собрались самые упертые зрители, твердо решившие отведать халявных блинков и получить обещанную в программе стопку «Эро». Да, по предложению ушлого Сережи Сонокотова, на подмосковном заводе была выпущена немалая партия водочки под таким названием. Собственно, это была старая добрая «Столи», только на этикетке красовался Гена Последнев. Его пышная грива, его квадратный подбородок и водочное имечко с намеком на мужскую силу должны были, как задумывал Серега, привлечь сильную половину электората. И привлекали.
