уверенно шла и единственная дочь Закревских Лидия Арсеньевна (30.06.1826 – 1884), полная голубоглаза блондинка. Б. Чичерин в своих воспоминаниях рассказывал: «Градоначальник ее чрезвычайно любил, хотя и знал, что она родилась во время связи его жены с графом Армфельдом, впоследствии статс-секретарем по делам Великого княжества Финляндского. К графу Закревскому ездили на большие балы, но от семейства его устранялись. Толстая, известная своими похождениями графиня Закревская и ее дочь с толпою поклонников, на которых она была весьма неразборчива, представляли мало привлекательного для людей с несколько тонким вкусом».
«Закревский, свежий старик, человек без всякого светского образования, поспешный и иногда грубый, – вспоминал сенатор А. Лебедев, – часто находился под влиянием жены и дочери». В то время, когда Арсений Андреевич пребывал в апогее своего могущества, дочь его вершила судьбами Москвы, ее капризы возводились в закон, возвращали милость опальным, повергали в опалу осыпанных милостями. «Окруженная раболепным вниманием, – писал один из биографов Закревского, – графиня Лидия Арсеньевна была царицей московского высшего общества и походила иногда на избалованного ребенка, часто употребляя свое влияние на отца».
Для сближения фамилий Закревского и Нессельроде двадцатилетнюю Лидию выдали замуж за статского советника графа Дмитрия (1816–1891), сына государственного канцлера и министра иностранных дел Российской империи. Брак был выгоден обеим семьям, чувствами дочери не озаботились. Рождение сына не изменило ее отношение к браку с Нессельроде. На насилие над чувствами Лидия ответила своеобразным бунтом – уехала в Европу лечить нервы. Жила в Париже широко, весело, делая несметные долги, чем приводила в ужас семью.
Ее образ жизни живо обсуждался в обеих столицах.
«В так называемой зеленой комнате Английского клуба, в которой собиралась избранная публика – молодые люди из самых знатных семейств московского дворянства, – Александр в открытую называл Арсения Андреевича “венценосным рогоносцем”. Лица, посещавшие зеленую комнату, были записаны у Закревского в особую, зеленую же, книжечку. И все, что говорилось там, – а говорилось, как свидетельствуют современники, “нараспашку”, – доносили Закревскому».
Так что у градоначальника были основания бояться острого языка Сухово-Кобылина. До поры он проглотил недовольство и затаился, выжидая удобного случая.
Тем временем на имя «купчихи Луизы Ивановны Симон-Деманш», которой было выправлено гильдейское свидетельство, Александр открыл розничную торговлю шампанскими винами со своих заводов, находившихся в селе Хорошеве под Москвой.
Говорящая только по-французски Луиза продавала в розлив шампанское вино, изготавливаемое под началом зятя Александра Анри де Турнемира. По-видимому, это был передовой для своего времени маркетинговый ход, придуманный компаньонами и призванный стимулировать торговлю. К несчастью, и это ноу-хау не сработало.
