живых и пикантных, но чернявых, дурно сложенных француженок она казалась лебедем в вороньей стае.
Возможно, это был ее дебют подобного рода.
Много лет спустя сам Сухово-Кобылин рассказал об этой встрече В.М. Дорошевичу, который тогда же изложил это воспоминание в печати: «Дело происходило при крепостном праве. В одном из парижских ресторанов сидел молодой человек, богатый русский помещик А.В. Сухово-Кобылин, и допивал, быть может, не первую бутылку шампанского. Он был в первый раз в Париже, не имел никого знакомых, скучал. Вблизи сидели две француженки: старуха и молодая, удивительной красоты, по-видимому, родственницы. Молодому скучающему помещику пришла в голову мысль завязать знакомство. Он подошел с бокалом к их столу, представился и после тысячи извинений предложил тост: “Позвольте мне, чужестранцу, в вашем лице предложить тост за французских женщин”. В то “отжитое время” “русские бояре” имели репутацию. Тост был принят благосклонно, француженки выразили желание чокнуться, было спрошено вино, Сухово-Кобылин присел к их столу, и завязался разговор. Молодая француженка жаловалась, что она не может найти занятий. “Поезжайте для этого в Россию. Вы найдете себе отличное место. Хотите, я вам дам даже рекомендацию. Я знаю в Петербурге лучшую портниху Андрие, первую – у нее всегда шьет моя родня. Она меня знает отлично. Хотите, я вам напишу к ней рекомендательное письмо?” Сухово-Кобылин тут же в ресторане написал рекомендацию молодой женщине…»
Так довольно прозаично описал драматург свое давнее знакомство с той, которая стала любовью всей его жизни.
Девушка, которую звали Луиза Симон-Деманш, действительно оказалась модисткой. Все ее состояние составлял небольшой гардероб с недорогими туалетами, 400 франков наличностью и скромное жилище.
Дневниковые записи Александра при всей своей лапидарности более эмоциональны и передают то состояние «электричества», которое всегда так его возбуждало. Он записывал: «Я провожаю Луизу до дому – она меня не пускает к себе. Скорый визит – intimité (близость)». Все по правилам: в первый раз отдаются только женщины легкого поведения; падение откладывается до следующей встречи. Да, похоже, здесь и не было расчета: мог ли не понравиться искушенной парижанке «русский принц» – высокого роста, с горделивой осанкой, темноволосый, смуглый, с красивыми, удлиненного разреза карими глазами.
Обоим было по 20 с небольшим лет, и они сразу ощутили, кроме естественного влечения необычайное созвучие своих душ и желаний. Ничто не имело значения: разность национальности, происхождения, воспитания, образования, культуры, общественного положения – существовали только он и она. Кроме непреодолимого чувственного влечения, обнаружилось еще множество других сильных и сладких притяжений. Они подошли друг другу как смычок к скрипке, как ключ к замку, как клинок к ножнам… Самым важным оказались их молодость и красота, их непреодолимая тяга друг к другу.
