ориентацией, – предположил Сашка следователям. На что следователи мрачно хмыкнули и покачали головами.
На обвинение в принудительной изоляции монаха на крыше дома ребята ответили, что просто подшутили над монахом, тайно следившим за ними. Люки были закручены на мягкую проволоку, которую снять было очень легко, а о амбарных замках и понятия не имели. Таких древних замков у них никогда не было.
На очную ставку с несчастным Алквиллом не решились сами милиционеры, ибо они никак не могли поручиться за потерпевшего, который до сих пор вёл себя весьма странно, шарахаясь и открещиваясь от каждой автомашины, не говоря уже о таких благах цивилизации, как самолёт или, скажем, телевизор, которых он истребил в гостинице уже около десятка, как бесовское наваждение, в чём он, однако, был несколько прав.
А от очной ставки с Гансом Келлером наотрез отказался сам Ганс Келлер, который при упоминании о ребятах начинал мелко дрожать и писаться.
Кроме всего прочего, у следователей возник чисто юридический вопрос о том, как могли эти отчаянные ребята похитить один и тот же предмет, какой-то камень, пусть даже необыкновенный, практически одновременно у всех потерпевших сразу, каждый из которых уверял следствие, что сам лично нашёл его в окрестностях горы Сестра.
После всей этой околесицы вконец замороченные следователи мрачно посмотрели друг на друга и отпустили ребят домой, закрыв дело за отсутствием свидетелей, состава преступления, предмета похищения, да и за несовершеннолетием подследственных.
31
В это время в гостинице «Находка» на её третьем этаже царила усталая паника. Измученная коридорная с влажным полотенцем в одной руке и со зловеще поблёскивающими наручниками в другой подбежала к двери номера 315 и осторожно попыталась заглянуть туда. Однако внезапно раздавшийся в номере телефонный звонок, а затем густой радостный мужской рёв, сопровождавшийся громкими ударами и звуками бьющегося и хрустящего под ногами телефонного аппарата не позволил ей совершить этого. Она в истерике приложила влажное прохладное полотенце к своему лбу и устало опустилась на пол.
– Я не могу так больше, – причитала она в тоске, обращаясь не то к богу, не то к внезапно прибежавшему на шум охраннику. – Витя, ну хоть ты скажи шефу, чтобы он выселил этого дикаря куда-нибудь на Папуа, пусть даже за мой счёт. Я на это согласная. Нету у меня более жизненных сил терпеть этот разбой. Какой он священник? Это террорист какой-то! Три телевизора импортных в окно выбросил, и вот пятый телефон расколошматил, не считая вдребезги разнесённого финского унитаза и разбитого венецианского зеркала. И всё потому, что зашумевший унитаз ему показался голосом дьявола, а в зеркале он в себе увидел демона. Это сколь же терпеть такое можно? Этому разбойнику в пирамиде египетской жить надо, а не в номере-люкс.
Охранник сочувственно покачал головой:
– А чего вы, Марь Иванна расстраиваетесь. Ну и пусть он всё это колотит, если
