по политической линии! Сорокина представили ей на одном из новогодних благотворительных базаров. Потом было несколько прогулок по городу – пешком и на выпрошенном у генерал-губернатора моторе. В ресторациях мадам вела себя, не в пример прочим, скромно, кавалера на размер кошелька не проверяла. А у Сорокина, как нарочно, нынче имелся пригласительный билет на сегодняшний знаменитый прием иркутского миллионщика Сиверса, чей особняк располагался на Тихвинской площади. На балах у миллионщика присутствовало только избранное общество: богатые золотопромышленники, штабные офицеры в полной униформе, железнодорожные инженеры из столицы, нарядные дамы. Иногда туда заглядывал и генерал-губернатор. На балконе зала для танцев располагался полковой оркестр, а у фонтана в большом зимнем саду, освещенном гигантскими китайскими фонарями, весь вечер играл струнный оркестр.
Итак, решено: мадам Бергстрем и бал у Сиверса!
Сорокин ножничками поправил перед зеркалом усы, надушил их специальной помадой. Проверил перед зеркалом четкость пробора и протелефонировал в штабную конюшню, вызывая разгонный экипаж. По дороге к даме он собирался выполнить поручение генерал-губернатора и отвезти его подарок этому странному однорукому калеке.
Мероприятие с мадам Бергстрем, правда, чуть не сорвалось: у нее гостили приезжие путешественники из Германии. Однако у них хватило такта не напрашиваться за компанию к Сиверсу. Невнятно пробормотав свои имена, они сослались на усталость с дороги и поспешили укрыться в одной из дальних комнат дома, снимаемого мадам у купеческой вдовы.
Мадам весьма обрадовалась приглашению к Сиверсу. Она была весела, оживлена и потратила на сборы и переодевание не более получаса. Зато наличие гостей в доме испортило настроение штабс-капитану: проклятые путешественники, похоже, поставили крест на продолжении столь многообещающего вечера.
Хмурость Сорокина не укрылась от мадам Бергстрем. Еще в экипаже она просунула руку под его локоть и почти пропела:
– Ах, мой бедный Николя! Хотите, я угадаю причину вашей внезапной озабоченности?
Тот попытался уверить очаровательную Серафиму, что вовсе ничем не озабочен. Но мадам лишь тихо рассмеялась:
– Пригласив меня на бал, вы, Николя, наверняка рассчитывали закончить вечер в моей уютной спаленке. Молчите, несносный! – перебила она смущенного прозорливостью штабс-капитана, попытавшегося возразить. – Но вы плохо знаете женщин, особенно таких, как я! Если ваш Сиверс с его балом мне понравится – считайте себя приглашенным на другой бал! Бал Любви!
– Но как же ваши гости? – пролепетал Сорокин, шалея от страсти и покрывая холодные руки мадам поцелуями.
– А какое нам до них дело? – засмеялась Серафима. – И что им до нас?
Сиверс, как говорится, не подвел: музыканты старались вовсю, в парадном зале и даже в зимнем саду кружились пары. Мадам Бергстрем была в полном восторге и не замечала
