вскочила на кровати, поскуливая и бессмысленно размахивая руками. Кажется, попала даже. Рогнеда терла покрасневшую скулу и поглядывала на меня недобро.
– Что случилось? – заикаясь, спросила я.
– Что, что? – Рогнеда демонстративно скривилась. – Орала ты опять, как полоумная! Хотя почему как, сдвинутая и есть! Достала вопить. Еще и руками размахиваешь, как мельница, вот смотри! А я помочь хотела!
– Извини, – я свесила ноги с кровати, обвела взглядом испуганных девчонок, – мне кошмар приснился.
– Опять! – Рогнеда презрительно всплеснула руками. – Достала ты всех своими кошмарами, малохольная! Достала, понимаешь? По ночам орешь, так теперь еще и днем. И руками зачем размахивать? Драться зачем? Вот так и помогай людям…
– Да заглохни ты, – прикрикнула Ксенька, и Рогнеда замолчала. Ксеня сильная, может и в глаз дать, не постесняется, мне с ней повезло. Рогнеда отошла и стала, сварливо ворча, растирать синяк. Но предусмотрительно подальше от нас.
Остальные тоже разошлись по своим койкам, кто читать, кто учить. Я подтянула колени к груди, тоскливо свернувшись в клубочек и стараясь не смотреть на подругу.
– Ветряна… Ты можешь мне рассказать?
Я помотала головой, не поднимая глаз.
– Я не помню, Ксеня. Не помню, что снилось. Прости.
Подружка не поверила и вздохнула.
– Захочешь – расскажешь. Просто я беспокоюсь за тебя, – снова вздох. – Ты стала странная…
Я усмехнулась.
– Стала? Вот не припомню, когда это я не была странной!
– Ну, это да, – Ксеня криво улыбнулась и сказала еще тише: – Но сейчас особенно, Ветряна. Ты не спишь по ночам, я несколько раз видела, как ты стоишь у окна, смотришь. И мне страшно делается. И эти кошмары твои постоянно. Что тебе снится? Почему ты не попросишь у Данины успокоительных капель? Чего ты боишься, Ветряна?
Я молчала. Ксенька склонила голову к самому моему уху.
– Это… то самое? – выдохнула она почти неслышно. – Ветряна, это… Зов?
Я судорожно задышала в подушку, пахнувшую плесенью и сыростью.
– Нет! – получилось резче, чем хотелось, громче, чем надо, и я испугалась. Девочки подняли головы, удивлено на нас посмотрели. Я выдавила улыбку и уставилась подруге в глаза. – Нет, – уже спокойнее сказала я. – Что ты такое говоришь? Это просто кошмары. И потом сейчас день!
Ксеня медленно кивнула. Да, день. Все знают, что Зов слышен только по ночам.
Я снова улыбнулась, скосила глаза, как в детстве. Ксенька всегда от этого смеялась, словно сумасшедшая. И сейчас улыбнулась. Неуверенно, криво, но все же.
– Ксень, это просто кошмары, – уже серьезно сказала я. – Побегай от хлыста Гарпии – и не такое приснится!
– Да уж, досталось тебе сегодня, – подруга сочувственно заохала. Она бегала хорошо и почти никогда не попадала под хлыст.
– Еще и носом ударилась, больно, между прочим!
Подружка
