просматривались каждую седмицу.
Но Милослав считал – пусть мастеровые мужики сами добывают пропитание, а то нарожают по десять-пятнадцать детей и корми их за общинный счёт. Не дело это.
А сегодня он жмурился на солнечный свет сквозь бычьи мочевые пузыри на окошках его клети и, лежа на боку в постели, медленно отпивал из кружки вино, пытаясь прийти в себя.
– Гранислав сам разберётся с посудой, не маленький. А мне плохо…
Деревня Глины. Посуда
Сторговались Гранислав и Творемир в трёх дворах.
При подъезде высоких расписных возков, на крыльцо степенно, но быстро выходили хозяин с супругой и старшими сыновьями, за ними толпились дочери. Все девушки в шубах, а не в тулупах, распахнутых по случаю оттепели. У мужчин короткие мятли и высокие шапки, на поясах ножи в украшенных кожаных или берестяных ножнах, на груди и поясах праздничные обереги. У хозяйки и девиц на головах под платками венчики. И все девицы успели подрумянить щёки свёклой и навести сажей брови.
Сойдя с крыльца, хозяева шли с подносом к княжьим возкам и предлагали гостям кружку горячего взвара. Вина и медовухи, как понял Творемир по вздохам мужиков, в деревне не осталось. Вместо закусочных пирожков на подносе горой лежали обязательные в Глинах ватрушки, явь гончарного круга, с разноцветными начинками. Белые творожные, красные клюквенные, желтые медвяные и зелёные, с засоленными травами и чесночком.
К полудню Тоша окончательно оклемался и с нарастающим интересом рассматривал гончарные мастерские. В них стояли особые округлые печи с топкой внизу, с открытым зевом во внутрь, с трубой, выходящей в крышу. У стен высились надстроенные в несколько лесов полки с готовой посудой, с забавными свистульками и фигурками богов. По углам мастерской горой стояли мешки с морозной глиной. И на самом почётном месте красовались деревянные круги с верёвочными приводами и высокие стулья перед ними.
Торговаться Творемир не спешил, цепко держал в руках бочонок с медовухой и тщательно выбирал посуду, впервые в жизни ощутив свою важность и отношение к княжьей семье, в доме которой он жил с детства.
В самой большой мастерской Творемир, оглядывая полки с изделиями, увидел высокую корчагу с дырочками.
– О! Давильня ягодная! – Обрадовался он. – Повариха Радмила в этом лете расколола последнюю, просила привезти.
– Для себя делали, – встряла в разговор хозяйка, оттеснив обеих праздничных дочерей, ходящих за гостем. – Только одна осталась.
Хозяин Бодоша и его трое сыновей молчали, смотрели по сторонам, скрывая жадный голод, стараясь не задерживаться взглядом на дубовом бочонке Творемира.
– Колбасы круг. – Ни на кого не глядя, объявил Творемир. У мужчин вздёрнулись кадыки под бородами. – За ягодную давильню. Солонины два шмата и бочонок крепкой медовухи за остальную посуду.
– Берём! – Решительно перебил жену Бодоша, собравшуюся торговаться. – И можешь по древне не искать. Давильня товар штучный, только
