и перещупала десятки образцов, пересчитала все варианты скидок, выпила с поставщиками два литра кофе.
Хотелось половину горячей курицы гриль, апельсинового сока и спать. А завтра с утра отдать документы в банк на оплату, и днём совершить особый подвиг – то, что я делаю с душевной болью и зубовным скрежетом – потратить деньги в магазине на себя и родных. И домой, домой.
Моя любимая, и единственная близкая подруга Анна живёт в Москве, и логично было бы заночевать у неё, но в этом году она впервые в жизни отправилась в заграничное турне по Италии, вместе с мамой и племянником. Так что придётся мне перебиваться в гостинице.
Глава 2
Сделав предварительный расчёт в блокноте, официант Жорик увидел поднятую руку за дальним столиком. За ним сидели парень и девушка, сразу честно предупредившие – на этой неделе им исполнилось по двадцати одному году, и они официально хотят напиться. Но не в подъезде с друзьями, не на кухне при родителях, а друг с другом в хорошей обстановке. Закуску парочка выбрала скромную, но вкусную.
Жора, не переставая строго улыбаться, заменил им графин и взглянул на столик Лены, за который только что уселась посетительница. Ничего особенного, среднего росточка, пухленькая, одета неброско, но дорого. Явно пришла поужинать, а не мужика снять. Такие дают чаевых мало, но зато «не кидают».
– …могу тебя завтра подхватить в Шереметьево, как раз поеду из Москвы домой… Я специально подгадаю к прибытию самолёта… В Зону Топь не собираешься?.. Пошутила, пошутила я.
Хорошо, что Жорик успел поставить поднос на свою рабочую тумбочку, иначе выронил бы. Словосочетание «Зона Топь» из семи миллиардов населения планеты Земля, знают от силы тысячи полторы, причём усиленно об этом молчат.
Переставив заказ на столик «совершеннолетних», Жора заставил себя ни разу не оглянуться, пока шёл на кухню. Там он спрятался за косяк и осторожно выглянул.
Ну, точно, эта… как её… Маша или Маруся, сидела, ела салатик «Цезарский», пила апельсиновый сок и чувствовала себя прекрасно.
Со второго столика, где сидели серьёзные клиенты, дали отмашку, и Жора поспешил за новой бутылкой водки и мясным ассорти.
Жора остро чувствовал зуд в пальцах рук и в позвоночнике. Так было при ожидании хороших чаевых, при выигрыше в лотерею, и при радостном известии.
И теперь он, Жорес Владимирович, воспользуется шансом всё изменить, или халдеить ему Жориком до пенсии, а в старости бутылки по дворам собирать.
Ночью меня разбудил стук в дверь. Если бы не голос, монотонно повторяющий: «Маша, Маша, мне надо поговорить», я бы ни за что не встала.
Часы на столике показывали два часа. Мистика какая-то. В Москве, ночью, со мной кто-то рвётся поговорить.
Открыв дверь, я первым делом увидела в двух вытянутых руках поднос с бутылкой коньяка, пакетом апельсинового сока, толстокожим лимоном и шоколадкой. Затем из полутёмного коридора материализовался мужчина незнакомой наружности.
