могила, может, и исправит, а перед бабником и она бессильна, бабник и на том свете будет поглядывать на ангелиц или дьяволиц, это как повезет. Так что по чужим дворам мог и не ходить, приводил бы к себе, даже удивительно, что не водит, лодырь ведь, лишнего шагу не сделает, видимо, подружка его в мастерской ночевать не желает, тоже лентяйка или любительница комфорта, там же грязь непролазная. Или просто гордячка… Неужели?.. Неужели Ира? Странное дело. Дом этот был Рите знаком, она брала как-то интервью у жившей там в полном одиночестве, и так случается, очень немолодой когда-то весьма популярной актрисы, горестно жаловавшейся на свою нынешнюю невостребованность, обычная история, если актеры-мужчины играют до глубокой старости, то для бедных женщин возрастных ролей почти не написано, женщины интересны миру лишь внешне, пока молоды и красивы, если красивы, а далее… Хороший дом, по советским временам, конечно, кооператив, большие комнаты, прихожая – можно кресла с диваном поместить, и кухня просторная, в общем, не чета ее черемушкинским хоромам… Ну и что? Там же полторы сотни квартир, почему обязательно Ира? И все-таки что-то ей подсказывало… может, просто поскольку она никого другого там не знала? Хотя… Ира все-таки одноклассница, не стала бы, наверно… Впрочем, особой близости между ними никогда не было, даже в школе, пусть и жили в соседних домах, а тем более после, в основном болтовня на улице, ведь родители, и ее, и Риты, адреса, в отличие от них самих, не поменяли, и так уж выходило, что они постоянно сталкивались, когда навещали мам и пап, обычно это случалось в сквере у памятника Сарьяну или на автобусной остановке напротив, ехать им надо было в одну сторону, наверх, Ире на Орбели, ей в Черемушки, вот и… Постоянно, конечно, не значит каждый день, и не каждый месяц даже, но два-три раза в год получалось, а это вовсе не так мало, если учесть, что большинство одноклассников она не видела со школы, многих, наверно, уже и не узнать… Как и ее самое… Она машинально бросила взгляд в зеркало, увидела дряблые мышцы, образовавшие довольно заметные складки на ребрах, и настроение испортилось окончательно.
Воду, естественно, уже перекрыли, и она умылась над ванной по собственной методике: зажала между коленями наклоненную под углом пластмассовую бутылку из-под минералки, еще ночью заполненную водой, успевшей потому согреться до состояния почти теплого, и потихоньку выпускала эту воду на руки, для чего постепенно увеличивала наклон. Удобный способ, правда, годились для такого употребления не все бутылки, слишком гибкие отпадали, выплескивали содержимое чересчур бурно. Можно бы взять патент на изобретение, подумала она мимоходом, но не улыбнулась. Попыталась вспомнить, когда видела Иру в последний раз. Не так давно, месяц, не больше. Та еще пожаловалась, что мать – отец, известный кардиолог, умер, как это нередко с кардиологами случается, от инфаркта несколько лет назад – отправилась в Лос навестить сына, а ей наказала ухаживать за цветами. “Представляешь, целый список
