города, который был здесь раньше и которого давно уже нет, для того чтобы найти здесь то, чего не видел в прошлый раз. Для этого нужно быть немного с приветом, немного «того». И именно так, именно по этой фразе «вероятно, Вы здесь не впервые» я сразу распознал в этом странном человеке своего. И как бы там ни было, я всегда был где-то в глубине души уверен, что он свой.
Я рассказал ему, кто я и откуда, рассказал о том, как моя работа привела сначала в Милан, затем во Флоренцию, а теперь сюда.
– Значит, вы следуете по стопам Возрождения все глубже и глубже к его истокам? – усмехнулся незнакомец.
– Хм… Я никогда не думал об этом именно так… Но вы правы… Вероятно, рано или поздно я перееду в Рим, а потом в Афины и закончу где-нибудь у подножья египетских пирамид.
Незнакомец дружески усмехнулся и сказал:
– Ну, если поедете в Рим, значит, нам с Вами по дороге! Я как раз там работаю.
Он немного помолчал, выжидающе глядя на меня, слегка замялся, потом протянул мне руку и с легким заиканием, которое я до этого у него не заметил, представился:
– Меня зовут Х-хасим, Хасим Рахман, я работаю на кафедре латинской и греческой филологии и кодикологии в университете Ла Сапиенца.
Я пожал протянутую мне руку. Как жаль, что не запомнилось мне то рукопожатие. Ни током не дернуло, ни какой-то слишком холодной или, наоборот, горячей, как это иногда бывает, рука не показалась. Обычная рука, ничего, к сожалению, об этом человеке не говорящая.
Утро было слишком ранним, чтобы хорошо соображать: я понял, что выбрал слишком утренний рейс, и теперь чувствовал себя невыспавшимся и одновременно выпившим слишком много кофе.
– Откуда Вы так хорошо знаете русский? – спросил я. Восточная внешность никак не вязалась у меня с чистейшим, абсолютно без всякого акцента русским языком.
– Оттуда же, откуда и Вы, – ответил он.
– То есть?..
– Я родился и вырос в Москве, а моя мать родом из Вологды… Но, разумеется, я понимаю Ваше смущение из-за моей внешности… С моим отцом все гораздо сложнее – он из Индии. Такая вот дружба народов во мне одном, – улыбнулся он.
– А здесь Вы что делаете?
Хасим немного неловким движением руки достал из кармана пиджака белоснежный платок, промокнул им испарину, отчего-то выступившую у него на лбу, и тут же быстро спрятал его обратно.
– Здесь я… – Хасим немного замялся, потом, видимо, вспомнив, что я для него тоже «свой», а значит, пойму, продолжил: – Здесь я живу…
Он улыбнулся, и я улыбнулся тоже. Я прекрасно понимал, что он совершенно не врет: в Стамбуле, среди руин и развалин, среди осколков Византийской цивилизации, спрятанных под многочисленными культурными слоями, и была его настоящая жизнь. Оказалось, впрочем, что в Стамбульском музее археологии он периодически читал лекции для сотрудников и теперь, как и я, стоял в этом саду, ожидая его открытия.
