мужик так громко визжал по-бабьи, и чтобы баба так ругалась по-мужски. Напуганный криками кузнеца конь дал дёру, раскидав стоящие на пути телеги, и, расшвыряв вышедших из домов на крики людей. Кузнец, оторавшись, схватил молот. Ждан ринулся из кузни с такой скоростью, что обогнал несущегося во весь галоп испуганного коня. И это если учесть, что фора у копытного была приличной. Видели бы вы глаза животного, когда Недомыка пронёсся мимо, едва не сшибив жеребца мощным воздушным потоком. Так завершилась производственная деятельность разнорабочего с крохотным, можно сказать никаким, стажем работы в населенном пункте со звучным названием «Мастера».
Где-то к середине ночи, когда луна высоко поднялась над верхушками деревьев, в голову забрела одинокая мысль. Недомыка, занятый бегом и страхом быть отоваренным молотом, поначалу её не заметил. Но мысль оказалась упрямой и пробивалась в сознание до тех пор, пока на неё не обратили внимания.
– А почему бы не отдохнуть, – предложила она.
Педаль тормоза сработала безукоризненно, нога оставила в почве глубокий след, а колючки кустарника, в который Недомыка влетел по причине незнания принципов инерции, длинные царапины и дыры на одёже. Выбравшись из негостеприимного места, Ждан прислушался. Вроде никто не гонится. Да, точно, никто. Только слышен звон от ударов металла о металл и визгливые крики. Что конкретно кричат, не разобрать, даже в ночной тиши леса звуки разносятся недалеко. Любознательность заставила Ждана пойти на шум. Деревья двинулись навстречу, звуки вскоре приобрели чёткость, понятную форму и нецензурный оттенок.
– Отдай копьё, Ёрш! – орал кто-то хриплым голосом.
– А вот хрен тебе на весь кошелёк! – раздалось визгливо.
Дальше снова послышались звон металла. Если кто не в курсе, то слово копьё означало в стародавние времена не только оружие колющего типа, но и деньги, как рыжьё на нонешнем жаргоне означает золото. От него, в смысле от копья, в дальнейшем образовалось слово копейка.
Перед Недомыкой разыгралась следующая картина: вокруг широченного дуба на небольшой поляне стоят пять молодцев разной степени оборванности и крепости, а к стволу прижался эдакий сморчок подросткового возраста, четырнадцатилетней наружности. Сам щуплый, тощий, одежонка паршивенькая, сапоги хреновенькие, глаза злые, а на роже высокомерие как у стада верблюдов. Губы сжаты в узкую полоску, в руках длинный слегка загнутый нож. Им то он и пытается отбиться от нападающих. Если бы не дуб за спиной и природная резвость, его давно бы прирезали. Но нападающие, очевидно, тоже не в первый раз беспределят. Двое стали заходить с боков. Жить парнишке осталось не больше минуты.
– Чё это вы тут делаете? – задал сакраментальный вопрос Недомыка.
Шесть лиц обратилось в его сторону: пять с удивлением, одно с надеждой. Чуваки знаменитого фильма не смотрели, но ответ был таким же:
– Вали отсюда! – рявкнуло пять глоток одновременно.
