к переходному типу.
В действительности я обнаружила противоречия между заявленными людьми представлениями о своих ролях в браке и тем, что они чувствовали по отношению к этим ролям. Одни мужчины казались мне эгалитаристами снаружи, но традиционалистами внутри. Другие – традиционалистами снаружи и эгалитаристами внутри[8]. Очень часто глубинные чувства человека были реакцией на назидательные истории из детства, как и реакцией на взрослую жизнь. Порой эти чувства укрепляли фасад гендерной идеологии человека. Например, страх Нэнси Холт стать безответной «половой тряпкой», какой, по ее ощущениям, была ее мать, придавал эмоциональный заряд ее убежденности в том, что ее муж, Эван, должен делить с ней вторую смену.
С другой стороны, чувство отчужденности Энн Майерсон от ее успешной карьеры подрывало и ее внешнюю преданность работе, и готовность разделить вторую смену с мужем. Она хотела чувствовать такую же увлеченность своей карьерой, как и ее супруг своей. Она думала, что должна любить свою работу, должна думать, что она важна. Но на самом деле, как Энн призналась мне дрожащим голосом, она не любила свою работу и не считала ее важной. Она переживала конфликт между тем, что, как ей казалось, должна была чувствовать, и тем, что в действительности переживала. Ее гендерная стратегия, среди прочего, оказалась попыткой разрешения этого конфликта.
Мужчины и женщины, которых я описываю, по-видимому, формировали свою гендерную идеологию путем бессознательного синтеза определенных культурных идей и чувств по отношению к своему прошлому. Но в то же время они развили эту идеологию, исходя из возможностей, которые у них были. Некогда в юности они сравнили свои личные «активы» с возможностями, имеющимися у мужчин и женщин их типа. Они увидели, какая гендерная идеология лучше всего подходит к их обстоятельствам и – часто независимо от своего воспитания – идентифицировались с определенной версией мужественности или женственности. Для них она «имела смысл». Она помогла им «чувствовать себя теми, кто они есть». Например, женщина оценивает свое образование, ум, возраст, обаяние, сексуальную привлекательность, тип сексуальности, потребность в содержании, устремления и соотносит все это с пониманием того, на что женщины вроде нее могут рассчитывать на рынке труда или на брачном рынке. Какую работу она может получить? Каких мужчин? Если она желает выйти замуж, каковы шансы равного брака, традиционного брака, счастливого брака, вообще выйти замуж? Среди ухажеров, из которых она может выбирать, есть только очень традиционные мужчины? Она это учтет. Точно так же она оценит перспективы работы. В этом случае определенная гендерная идеология, например, традиционная, «имеет смысл». Женщина примет ту идеологию, которая соответствует тому, как она оценивает свои шансы. Она будет придерживаться определенной версии женственности («хрупкий цветок», например). Будет идентифицироваться с ее обычаями (мужчины, открывающие перед
Общенациональное исследование, проведенное в 1978 году Джоан Хюбер и Гленной Спице, показало, что 78 % мужей думают, что, если муж и жена оба работают полный рабочий день, они должны поровну делить работу по дому (
