сэр, эти люди никакие не шпионы. Они нам не враги».
«А это, лейтенант, позволь мне решать – кто враг, а кто нет! Мне за это родина деньги платит, а тебе платит за то, чтобы исполнял приказы вышестоящих лиц, и в данный момент я являюсь для тебя вышестоящим. Твой командир Стоун в курсе».
Теперь майор Браун ждал его в самом низу, у яруса тылового обеспечения.
– Ну что? – спросил он.
– Посидели, попили чаю с вашими конфетами. Хороши, кстати, конфеты.
– Что по делу?
– Я же сказал – посидели, попили чаю. А вы ожидали, что они меня вербовать начнут?
– Ожидал, – сказал Браун и вздохнул.
– Ничего подобного. Поговорили о завтрашнем учении, они оказывается, даже не знали, что десант идет не на одном корабле, а на семнадцати.
– А ты им рассказал?!
– А не надо было?
Ответом было перекошенное от досады лицо майора Брауна, он потряс кулаками и прошипел:
– Ну почему ты такой, Ренатто? Почему ты такой?!
А через пару часов с одного из скрытых за стенной обшивкой передатчиков в тонкий, малопонятный радиосредствам эфир полетело сообщение:
«Первому бюро Эльдеррасу докладываю, что десант муглов движется на предельной скорости. Персонал знает об операции очень мало. Сегодня стало известно, что группа насчитывает семнадцать десантных кораблей типа «кольдерон». Агент САПО «Ливкассо».
Получив взбучку от майора Брауна, Ренатто вернулся в свой кубрик на двух человек, где, кроме него, жил еще один пилот – Чеслав Житинский. Это был молодой человек независимых взглядов, а потому мнение «мускулистой части» эскадрильи, состоявшей из любителей бодибилдинга, он игнорировал, полагаясь лишь на собственное мнение.
– Где был, Реми? – спросил он, перелистывая страницы «Боевого уложения первой части».
– Ходил к бронеходам. Я с ними накануне познакомился.
– Браун этого не одобрит.
«Браун меня туда и погнал, придурок ты индюшатинский!» – хотелось выпалить Ренатто. Он устал от этих интриг и хотел только покоя. Покоя и изучения джи-панели.
– Ничего особенного, просто жест доброй воли. Они меня поддержали в трудный момент, я отнес им конфеты.
– «Чаяновские»?
– Нет, «Рубинштейн дубовый лес».
– Оу! – произнес Житинский, откладывая наставление. – «Рубинштейн дубовый лес» подают только в первом классе, а мы принадлежим ко второму…
– Э-э… Местный повар должен мне за… за пару полезных советов.
– Согласно прейскуранту, «Рубенштейн дубовый лес» стоят восемнадцать ливров. Что же за советы ты давал местному повару, что он оценил их так высоко?
«Вот придурок индюшатинский», – мысленно выругался Ренатто. Его проблема состояла в том, что он не успевал подумать, перед тем как начинал говорить. А еще этот майор Браун, который его окончательно запутал. И конфеты тоже – ну совсем не в кассу, ведь Житинский разбирался
