денег».
К большой радости, дочь со своим парнем возобновили свои отношения, вскоре они помирились, душа матери успокоилась, и зачастую, освободившись от мелких домашних хлопот, Людмила уходила на пляж, проводя там свободное время. Ей нравилось забрести подальше от всего этого скопления людей, надоевшего ещё в Москве, от шума отдыхающих, как скоплении тюленей, увиденных, в телепрограмме о мире животных, проходя мимо людей, загорающих под тенью навесов, она краем глаза взглянула на их тела, распластанные на шезлонгах. Соскользнув на набережной, с полосы бетона на камни, свернула к галечной полосе, зашагав в сторону зелёной дали и мыса, чтобы совершая заплывы, любоваться яркими склонами гор. Которые постепенно меняли цвета, с зеленой лазури на фиолетовые, вглядевшись в тона дальнего плана, прищуря глаза наблюдать переход оттенков в перспективе. Когда в воздухе, раскалённом от солнца, очертание моря сливалось в этой призрачной его дали с силуэтом ландшафта и вместе с уходящим к линии горизонта железнодорожным полотном постепенно растворяясь, исчезало из вида. Становясь размытыми, образуя большое пятно, расплываясь, в необъятную сизую дымку моря.
В нарастающих сумерках еле заметною точкою, она ускользала к дому, возвращаясь от таинственного творца, ваяющего её тело, оттачивающего фигуру, которая становилась стройней, возвращая ей прежнюю стройность.
Поглощённая пребыванием на природе, проводя время часами у моря, она догадывалась, вернее предчувствуя, что он уже здесь, на отдыхе в одном из корпусов санатория. Она не стремилась к нему, не звонила и не искала с ним встреч, оставляя Савву и все свои отношения с ним в прошлом, Но, как – то под вечер случилось так, что когда, задержавшись дома с делами, Людмила лишь к вечеру спустилась на общественный пляж. Там, в наступающих сумерках при мягком свете, исходящим от фонарей и отбрасывемых тенями набережной, расположившись вблизи причала, она сняла шорты, собираясь поплавать.
– Ты давно уже здесь? – она узнала голос его и обернулась.
– Примерно неделю.
– Почему ты мне не звонишь?
– Ждала, когда похудею, – ответив ему с иронией, Людмила разглядывала его, «как потускнело лицо, теперь оно приобрело какой-то жёлтый оттенок, да и некогда стройная фигура атлета, теперь расплылась, становясь по-бабски, обрюзгшей».
– Смеёшься, впрочем, ты как всегда…, в твоём стиле. Красивая – этого у тебя не отнимешь, – Савелий провел по её руке и вкрадчиво, как только он и умел, продолжая «плести свои сети» сказал, – Не представляешь, сколько здесь симпатичных «кобылок» но, разве они могут сравниться с тобой, знаешь, я всё искал тебя, все глаза проглядел. Тебе ли понять, как я ждал, я даже подумал, что ты уже не приедешь.
– А, зачем, мне вас беспокоить? – подёрнула Людмила плечом, – на днях я видела вас.
– Мы что уже стали на Вы? – попытался
