оценщика. Он назовет вам цену.
– Не нужно. Я догадываюсь, что стоит она прилично, но что с этого?
– Выставка пробудет две недели на Манхэттене, а потом картины отправятся в турне по стране. Вы сможете забрать свое полотно сразу после того, как картины вернутся обратно в Нью-Йорк.
– Хорошо. Это все?
– Еще не все.
– Да не тяните рязину! Выкладывайте как есть.
Эйзенхауэр усмехнулся. С ним, наверное, никто так не разговаривал.
– Этот щедрый подарок должен окупиться, мисс Стоун. Я долго ждал дня, когда Маккамон создаст нечто подобное. Как его агент, я не желаю, чтобы такой достойный экземпляр, вышедший из-под кисти Маккамона, канул в Лету. Эта картина станет вашей только, если вы вдохновите его на создание еще одной или нескольких подобных.
– То есть вы отдадите мне картину, только если я отработаю эти миллионы, так? Не люблю, когда ходят вокруг да около.
Эйзенхауэр холодно улыбнулся.
– Зачем же так грубо? Подумайте вот о чем, мисс Стоун. Эта женщина, у которой вы брали интервью, так называемая, Клио. Она не пойдет в суд, чтобы доказать, что все сказанное ею является правдой. Я же, как агент Роберта Маккамона, в полной мере волен подать на ваше издательство в суд за клевету. «Белая акула» не могла не знать этого.
– Но вы сказали, что понятия не имеете, чем Маккамон занимается в мастерской с музами.
– Мне и не нужно это знать. У меня есть адвокаты и контракт, в котором каждый пункт тщательно выверен для того, чтобы обезопасить моего клиента. Вам стоило убедить своего редактора, что лучше выпустить вашу статью, а не идти на поводу у громких сенсаций. Такой опытный журналист, как Элеонора не могла не знать, чем это чревато, когда выпускала интервью с вашим именем под ним. Мой иск в суде будет равен стоимости этой картины. И я уверен, что дело мы выиграем. А на кого после спустит всех собак ваш редактор, сами догадаетесь?
Я молчала.
– И когда после вашего поражения, я снова предложу вам стать музой в обмен на то, что я откажусь от своих претензий, как думаете, каким станет ваше решение, мисс Стоун?
– Эта картина моя, вы сказали? Тогда я продам ее какому-нибудь частному коллекционеру и выплачу вам каждый цент.
– Сейчас картина, как и вся коллекция, – временная в собственности художественной галереи. Вашей она станет только после завершения тура по Штатам. А мои адвокаты работают быстро, и повестка в суд может прийти уже завтра. Решайте, мисс Стоун. И давайте сэкономим время, которое мы потратим на судебные издержки.
Стать безработной или заполучить многомиллионный штраф – все такое вкусное, что же выбрать?
В то, что Элеонора подключит адвокатов издательства, не верю. Эйзенхауэр прав, она обезопасила себя, опубликовав то интервью под моим именем, а не своим или другого журналиста. Может быть, она нашла Клио даже раньше, чем отослала меня к Маккамону. Ей нужно было, чтобы я провалилась, а после она бы выручила меня, сделав одолжение.
Теперь я всюду была должна. И Элеоноре,
