Мы сняли с ходу две легкие пушки, которые успели выстрелить раза по три. Танки остались невредимыми, зато с брони Т-34 смахнуло снарядом сразу двоих десантников. Разбросало по частям, руки, ноги, винтовки. Потом ударили пулеметы, и десант стал спрыгивать на скорости сорок километров на землю. Сколько их побило пулями, а сколько покалечились – неизвестно. Нам было уже не до пехоты.
Тихомиров со скрежетом смял одну, а Князьков вторую пушку. Пулеметы обоих танков валили на землю артиллеристов. Наш танк шел третьим. Немец в серой непривычного цвета шинели, в каске, затянутый поясом как в строю, метнулся прочь. От пулеметной очереди ушел, но Прокофий, довернув танк, ударил его корпусом, забросив под гусеницы. Танк от толчка вздрогнул. Мы не ожидали такого сильного удара тела о многотонный корпус. А потом под гусеницами захрустело. Со всех сторон стреляли. Мы с Федором тоже пальнули наобум и лишь затем увидели цель.
Три гаубицы с закругленными вверху щитами стояли в ряд в орудийных окопах. Одна еще вела в горячке огонь по нашим позициям, а две лихорадочно разворачивались. Тихомиров снес трехдюймовым фугасом ближнюю гаубицу. Мы с Федором стреляли бронебойной болванкой, да еще с ходу. Конечно, промахнулись. Сколько метров оставалось до орудийных окопов? А главное, сколько времени требовалось немецким артиллеристам, чтобы довернуть в нашу сторону толстые стволы с набалдашниками? Эти штуковины своими пудовыми снарядами разнесут нас в клочья.
Снаряд, уже осколочный, рванул метрах в пяти от колеса гаубицы. Второй взорвался под стволом, встряхнув тяжелый корпус. Снаряды сыпались градом. Мы так и не попали в гаубицу, но пулеметные очереди смахивали артиллеристов, а потом кто-то все же всадил снаряд прямо в щит. Шпень, перевалив через бруствер, раздавил гаубичные станины вместе с двумя артиллеристами, шевелящимися между ними.
– Суки… сволочи фашистские!
Танк уткнулся в крутую стенку окопа. Федя приказал мне быть наготове возле пушки, сам высунулся в люк. Шпень крутнулся, нашел пологий выезд из капонира, но увидел двух немцев, забившихся в узкий окопчик. На экипаж полагались два нагана, но ни командиру танка, ни механику их не выдали. Имелся только пулемет и гранаты Ф-1. Шпень остановил танк, а Федя крикнул мне:
– Бей из пулемета!
Пулемет до немцев не доставал, они были в мертвом пространстве. Я забыл про гранаты и лупил длинными очередями поверх голов артиллеристов. Скорчившись, они прикрывались ладонями и локтями, как от дождя. У меня кончился диск, и я торопливо вставлял запасной. Немцы с запозданием вымахнули из окопа. Один, поопытнее, перекатился через ров. Второй, пригибаясь, бежал. Очередь догнала его, он взмахнул руками и исчез.
Если с тремя гаубицами мы справились с налета, без потерь, то дальше началась мясорубка. Задергался, потеряв ход Т-26 Ивана Войтика. Двигатель выдержал три-четыре километра ходу, а теперь скрежетал так, что слышно было сквозь стрельбу. Гаубиц поблизости я не видел.
Только пулеметное гнездо и двойной окоп с минометами. Т-26 остановился,
