чиновников царской короной. Словом, пошатнувшаяся было при Екатерине вертикаль власти укреплялась усиленными темпами. Также шла энергичная борьба с вольнодумством и тлетворным влиянием западных стран.
Но все это было далеко, весьма далеко от сельской жизни. В этой жизни по полям и лесам раскинулись разнообразные деревни и прочие поселения. Одним из таковых было Надеждино, вотчина знаменитого князя Куракина. В это селение опальный уже не впервые в своей придворной карьере «бриллиантовый князь» съехал, став жертвой непостоянства милого друга, ныне императора Павла Петровича. Начиналось-то царствование для Куракина весьма как неплохо, и недаром среди обширной картинной галереи княжеского дворца появилось гигантское полотно «Коронация Павла I и Марии Феодоровны» работы Квадаля. Однако же впоследствии между друзьями пробежала как видно черная кошка, в которой некоторые опознали фаворитку государыни Нелидову, и вот пришлось вновь возвращаться в деревенскую глушь.
Но поскольку в натуре князя было нечто сибаритское, то и эту ссылку он обставил всевозможными удобствами. Потомки впоследствии не уставали вспоминать и про коллекцию живописи, и роскошную мебель, и фарфоровые безделушки, да и вообще каменная усадьба была настоящим дворцом. Бродя по восьмидесяти комнатам и любуясь двумя сотнями живописных полотен было как-то приятнее коротать ссылку. Не желая видеть подле себя людей низкого сословия, Александр Борисович даже дворецких нанимал дворянского происхождения. Понимая невозможность улучшить весь мир разом, он старался снабдить улучшениями на русский и иностранный манер хотя бы собственное скромное гнездо.
Бродя от Храма Дружбы к Храму Истины, кои оба были деревянные, несколько постаревший, но все еще красивый и крепко сложенный эпикуреец мог бы наслаждаться жизнью, однако судьба государства российского издревле была скроена так нескладно, что не понять было куда кривая вывезет. Его обитатели, начиная от высокородных и заканчивая простыми смердами, и не подозревали, что ход Истории вскоре будет значительно изменен.
Тем временем на туманном Альбионе как всегда строились козни. Ненадолго оставленный нами Борис Валерьянович решительно не хотел сидеть без дела. То есть конечно он несколько встревожился произошедшей с ним переменой и загадочным переносом так сказать во тьму веков, однако же быстро оправился. Причиной этому было огромное почтение, которое к нему начали проявлять и в далеком XVIII веке, бывшем впрочем уже на излете. Вошедший утром дворецкий обратился к нему «Мессир» и немедля помог одеться Воодушевленный этим экс-олигарх постарался выведать у него все что можно.
– А? Что? Кто тут мессир? Я? – Борис Валерьянович никогда не утруждал себя дотошным изучением языка британцев, но тут, видимо от сильного волнения, его бывший пассивный запас слов немедля стал активизироваться. – Ну конечно, я мессир! Кем же еще я мог оказаться?
– Мессиру угодно позавтракать
