дышать. Так смотрят на картину, на звездную систему, на что-то великое и недосягаемое. Если бы он попросил сосчитать крупинки сахара в сахарнице или выстричь ножницами все буквы «а» из словаря Ожегова, она с радостью бросилась бы это делать.
Ирка не ревновала: она ощущала, что чувство Даши иного рода, да и нельзя валькириям-одиночкам переступать грань, но все равно было досадно. Их тройная дружба постепенно становилась двойной – Матвей совершенно вытеснил Ирку из сердца Даши.
– А я вот две рапиры принесла. Настоящие, олимпийские. У Фулоны выпросила… Мы же договаривались сегодня позаниматься, – сказала Даша, почему-то умоляюще глядя не на Багрова, а на Ирку.
«Таким тоном просят у бабушки-соседки поиграть с ее собачкой!» – кисло подумала Ирка.
Вслух она сказала, что не претендует на Матвея, и залезла с ноутбуком в гамак. Она лежала там, качалась и изредка скашивала глаза в открытую дверь. У муравейника на коленях стоял Багров и, просовывая туда травинку, ел налипающих на нее муравьев. Даша стояла рядом, держа в руках две рапиры, и смотрела на него все тем же восхищенным взглядом.
– Фехтовальщики, все равно пулемет лучше, – буркнула Ирка.
Она включила фильм, но быстро поняла, что смотреть его нет ни малейшего желания. Тогда она выбралась из гамака с осознанием того, что нужно срочно выбросить старые диски Багрова, которые все равно без дела валяются где попало. Конечно, Матвей будет ругаться, но порядок превыше всего. Чистота требует жертв. Случайно выскочившая фраза очень ей понравилась. Да, именно так она ему и скажет: «Чистота требует жертв!»
Трехкопейная дева начала выгребать диски, но внезапно обнаружилось, что мусорное ведро переполнено.
Ирка редко выносила мусор. У нее была прекрасная гуманитарная привычка не то чтобы презирать быт, а в упор не замечать его. Он происходил как-то сам собой. Поначалу его брала на себя Бабаня, затем Антигон, теперь вот Матвей. Трехкопейная дева всегда радостно удивлялась, что в холодильнике оказывается еда, в кофейной банке – кофе, а в посудном шкафу – чистые тарелки. Это было приятной деталью, не мешавшей читать, пить бесконечный чай и греть колени ноутбуком.
На тот случай, когда что-то все же приходилось делать, у Ирки выработался забавный способ самозащиты. Если Матвей просил ее, например, дать попить, она немедленно бросала все дела, вскакивала и мчалась выполнять поручение. Но просто так взять и налить воды в чашку казалось слишком легким и недостойным ее огромной любви к Багрову. Матвей должен был увидеть, как она его ценит. Девушка начинала мыть чашку с содой, потому что та казалась недостаточно чистой, а моющее средство слишком химическим. Если соды не было – Ирка шла за ней в магазин. На следующей стадии вода казалась нестерильной, и она начинала кипятить ее, остужая потом феном для волос, поставленным в режим «холодный обдув». Багров уже, махнув рукой, семь раз успевал напиться в туалете из-под крана, а Ирка все еще возилась с чашкой и потом оскорблялась на любимого, что ее старания оказались никому не нужными. Она
