была ненатуральной. Джорджия представляла, как под воздействием страха или гнева с хозяйки клуба спадает маска, обнажая личность совершенно заурядную. Эти морщинки недовольства, опущенные уголки губ довольно просто объясняли ее поведение. Но какое объяснение могло быть у Питера Бретуэйта? А Элисон обычно не ошибается в своих суждениях.
– Это, по-моему, слишком. Не правда ли, дорогая? – прошептала Джорджия. – Я не одобряю похищения младенцев.
Элисон посмотрела на нее широко раскрытыми, невинными глазами.
– Я же сказала, что у нас будут свои утешения. Бедный Питер, уж он-то вовсю наслаждается.
– Но что он в ней находит?
– Тайну. Тайну женственности. Или, возможно, он просто добросердечный малый.
Однако подруга крепко сжимала свою золотистую театральную сумочку, отметила Джорджия. Значит, есть какие-то вещи, которые даже Элисон переносит с трудом. Что ж, если Питер Бретуэйт предпочтет эту стареющую фальшивую мадам красавице Элисон, он заслуживает того, что его ожидает.
Джорджия с радостью восприняла предложение подруги выпить кофе в салоне. Позабавил ее еще и переполох, который вызвало появление там Элисон. Честолюбцы, еще не удостоившиеся весьма сомнительного отличия в виде упоминания в ее колонке, более или менее открыто состязались за внимание журналистки. Родившиеся на вершине социальной лестницы обращались с ней с настороженной учтивостью. Сама Элисон порхала, как бабочка, от группы к группе, щебетала в своей неподражаемой манере, слушала, очаровательно наклонив голову, отчего мужчины думали – обманутые бедняжки, – какая же она умная и милая. И только когда они сели за бридж, Джорджия осознала, что веселость подруги этим вечером не вполне натуральная. На ее взгляд, играла Элисон из рук вон плохо и после двух робберов отказалась от дальнейшего участия в партии.
Джорджия тоже решила, что с нее довольно. Также ей хотелось познакомиться с профессором Харгривзом Стилом, безусловно, казавшимся здесь самым интересным посетителем. Но ни в одном из помещений нижнего этажа профессора найти не удалось. Джорджия одна поднялась наверх, восхищаясь прекрасными пропорциями лестницы и площадки, изящной лепниной на стенах. Она снова почувствовала беспокойство. Действующая на нервы жара, едва уловимая тревожность в атмосфере этого места… За дверью, выходившей на площадку лестницы, Джорджия услышала голоса. Полагая, что это еще одна комната для гостей, она едва не шагнула туда, когда сообразила, что голоса принадлежат мадам Альварес и Питеру Бретуэйту.
– …Нет, глупый вы мальчишка, я не стану. Вы слишком молоды. Кроме того, вы не можете позволить себе потерять деньги.
– Я могу выиграть. Я знаю, что выиграю. Мне всегда везет в игре. И в любви. В противном случае я не встретил бы вас, не так ли?
– Дорогой Питер! Но я вас не пущу. Я… я не смею.
– Ну, вы можете хотя
