обнаруживаю пустырь. А на нем большущий сарай с односкатной крышей, вход в который выкрашен черным. Тук тук тук, ку-ку, снова тук тук тук, ку-ку, и еще раз тук тук тук, ку-ку, для гарантии. Я осторожно вхожу. В сарае несколько столов и стулья, очевидно с помойки, ободранные, свободно расставленные по достаточно большому пространству. Люди – с пирсингом, татуировками, ирокезами – сидят или лежат на грязном полу, создают произведения искусства.
Я нахожу Флинта в углу. Сидя на корточках, он разрисовывает большущую доску руками и локтями, лицо напряженное, концентрация полная. Все видимые части его тела покрыты краской.
– Флинт?
Никто не отрывается от своих дел.
– Флинт, – повторяю я уже громче.
Девушка, которая творит рядом с ним, наклоняется и дышит ему в ухо. В ее щеки вживлены изумруды.
– Эй, Эф, – говорит она, – к тебе гости.
Он поднимает голову и улыбается мне, «медвежьи ушки» стоят торчком. Я думаю, краска у него даже на зубах. Глаза сейчас ярко-зеленые, щеки пылают.
– Ло! Ты меня нашла! – Он встает, вытирает руки о латаную куртку. – Дай мне секунду, чтобы все собрать. Потом я покажу тебе загадочный мир Гдетотама.
Он наклоняется, чтобы поднять тяжелую доску, одновременно представляя соседей:
– Ло, познакомься с Серафиной – она делает потрясающие парики и миллион других вещей, перечисление которых займет слишком много времени. – Девушка с пирсингом на щеках кивает мне. – Марлоу, местный создатель кукол, поэт, революционер. – Худой чернокожий парень в радужных подтяжках и с наполовину обритой головой в недоумении поднимает голову. – И Гретхен, спец по вегетарианской кухне, танцовщица и потрясающая художница-оформитель, – очень высокая девушка в широченной балетной юбке и высоких черных шнурованных сапогах делает реверанс. – Эти трое по большей части здесь и хозяйничают.
Я сильнее запахиваю куртку, под которой дырявый кашемировый свитер – его мать купила мне в «Гэпе», когда я училась в седьмом классе, – и застенчиво машу всем рукой. По части искусства я не очень. У Орена с этим все было в порядке – он и рисовал, и писал песни, и голос у него был как кленовый сироп.
Флинт с доской в руках отворачивается от меня, уходя, кричит:
– Сейчас вернусь!
Скрывается за занавеской. В потолке старого склада я насчитываю девять отсутствующих планок, и идеальное спокойствие этого числа окутывает меня, как вторая куртка. Меня ждет хороший день: теперь я действительно в это верю. Серафина, Марлоу и Гретхен возвращаются к своим проектам. Через несколько секунд Флинт появляется из-за занавески sans[13] доски, но так же измазанный в краске.
– Пошли.
Протягивает мне руку. И на этот раз я ее беру.
– Так я просто… бросаю его? – Я поднимаю стул между ног, готовясь бросить его в пирамиду пустых жестяных банок, которую Флинт построил на заброшенной автостоянке. Флинт учит меня играть
Без (
