хоть из города поп приезжат по праздникам; тут Богомоленьё[210] уж прошло было, празднуют в Ошевенске: народу раньше много наидёт, крестный ход ходил из церквы в Ошевенско из города. [Из города?] Да, икону носили на носилках, такие носили носилки: впереде и взади цётыре ц’еловека икону большую несут. [Какую?] А что – какие святы нарисованы. А у нас ума-то не было, мы стрец’еть-то далёко бегали. До Суши, цють не до… Спаських полей[211], стрецяем народ-от: «Хрестный ход идёт, хрестный ход идёт!» Мы сбегам тоже, взади потом и идём. А носили эти иконы – они тяжёлы, наверно, дак народ сменялся. Те поднесут – опять други и третьи подойдут, что: «Вы устали, ак мы заменим». Вас. [Под иконой не пролезали?] Нет. А когда там родницьки-те есть у на… они у нас тут недалёко. [За деревней?] Да, за Кромином, там с полвёрсты ли с две будёт до родницьков, так ту… по завету только ходя: у кого чего вот как болит – завет кладут. И носили коё-цёго. Хто деньги спускал в родницёк… тут не один родницёк: дак из одного родницька пили, а в другой родницёк спускалися. Ту была [?] листница, да ступиницьки в воду положены, [потому] что там место-то болотноё, топкоё, дак вылезти-то получше по лесенке-то. [Окунались в родник?] Да-да. Наги скинутся и окунались. У мня мама, я помню… я не купывалась дак, я боюся воды что-то дак, а мама роздевалась да ле… купалась. Улезла только наровне… одна голова, а плец’и и всё в воде было дак. Я говорю: «Мама, ты не боишься-то?» – «А, – говорит, – надо, – говорит, – так». Ну, надо дак… [Во]ду домой нося.
Вот на эти пластмассовы всяки бутылки – от постно масло дак – в таких бутылках, на великах йиздя… йиздят-то, вот, автобусом тут… до тропинки полём – большой дорогой едут, а то на великах. А я говорю: это всё бесполезно. Пешком надо: раз по завету, дак чёго-то у кого болит, так оставлели – хто чулки, хто платок, хто утиральник, хто иконку какую [на кресте или деревьях у родников]. Много раз сожгали [часовню у родников] – партейцы-ти были, а председатель сельсовета спаськой[212], дак приказал… Какой-то у их жил цыган. Цыганом все звали. Нанял его – он сожгал, а было что наношено, надавано у людей-то по завету-ту, а всё сгорело. Потом опять ошевенской старицёк нашёлся да построил новую [часовню] – и ту нарушили. А там нонь к деревинам, к ёлкам кладут. А в один… там не один родницёк, дак опустя денежку-ту в ту на дно воду, в родник-от, там хто двадцать, хто тридцать копеёк (копейками ведь) – а пьянки-ти совершили эти… пьянку-ту эту, давно ведь она ведется, дак… стали ковшиком, ковшик насадили, батог да… достать деньги-ти, да, на вино-то… Поехали раз на тракторе да и загнюли [?]: болото, торф-от, земля-то цёрна такая, дак. Загнюли [?], потом приезжал откуль-то из города большуханской трактор, гусениця-то эка широка да и долгая – тот и вытащил трактора-то, а оне убежали от трактора, а все ровно сходили, денёг-то там все равно нашли. Много ли, мало. Оне… оне еще оба живы, еретики. Иванко да Сашка. Я-то их знаю. [Кто такие еретики?] А… бесята, биси.
Река, 2000, КИМ
246. [Запись сделана во время посещения Александровских родничков. СВП и СГМ показывают их и рассказывают.]
[СВП
См. сноску 187.
То есть до полей, принадлежащих с. Спасо (Поздышево).
То есть из с. Спасо (Поздышево).
