вздохнула и сказала: «как бы тебе, сыночек, они не сделали чего плохого, ты же про них всякое говоришь, а им доносят… они ж тебе жизнь поломают».
Маму с папой можно понять. Они привыкли, что от власти можно ждать только зла, и ничего, кроме зла. Что за «оппозиционность» парню могут поломать жизнь, они принимают за норму: «тут всегда так». И вот они в попытке спасти сыночка несут на избирательный участок свою скудную лепту – два голоса. Чтобы хоть этим ОТКУПИТЬ глупого сына, который еще не понимает, в какой стране живет.
Это самое желание ОТКУПИТЬСЯ – «нате вам ваше, только меня не трогайте, ироды» – и было причиной голосования за «ЕдРо» в большинстве известных мне случаев. Все без исключения голосовавшие уныло соглашались, что «да, они все гады». На вопрос – «а почему ж ты за гадов голосовал» – шли невнятные рассуждения, сводящиеся к одному: «да пусть их, лишь бы отстали».
Что за этим скрывается? Да простая вещь. Представление о том, что власти все равно добьются своего, только другим, худшим для народа способом. И что лучше ублажить гадов добровольно, чем упираться и провоцировать насилие. Не проголосуешь – так они диктатуру какую-нибудь устроят, или войну развяжут, да мало ли еще чего.
То есть русские, голосовавшие за «ЕдРо», вели себя примерно так, как ведет себя немолодая, замученная бытом женщина, которой домогается грубый пьяный муж. Ей противно ему давать, но она прекрасно понимает, что выбора особого нет. Если она будет упираться, он даст в глаз, а потом все равно трахнет. И даже особо не пожалуешься – ведь он «законный муж», право и обычай на его стороне. Так уж лучше «дать» – с мукой и отвращением – и поскорее забыть об этом.
И такой же совет она даст молодой товарке, которая со слезами на глазах пожалуется, что муж приходит домой пьяный и грубо трахает. «Что делать, такая бабская наша доля», – скажет она неопытной молодухе. «Будешь упираться – побьет. Ты лучше дай по-быстрому, он и отвалит».
Затраханный властью народ привык к тому, что лучше «дать» – иначе неудовлетворенная сволота озвереет и начнет бить и ломать все вокруг. И не пожалуешься – «они ж тут законные».
За всем этим стоит представление о властях как о постылом муже, брак с которым нельзя разорвать. Потому что «как же без мужа», «всегда так жили», «кому ж пожалуешься».
Что из всего этого следует? То, что национальной революции предшествует национальная эмансипация. Народ должен понять, что никакой «законный муж» не имеет права его насиловать. Нет такого права «даже у мужа». И более того – что пора бы и прервать этот постылый брак, уже никому и низачем не нужный, разве что «ради приличия». «Нельзя бабе быть незамужней, соромно это». Или, говоря россиянским политическим языком, «ну нельзя же без начальства», «как же без него».
Так вот – без него можно. Нация, может, и женщина – но самостоятельная и правоспособная. Которая сама решает, с кем крутить романы, а кого посылать к свиньям. «Старый муж, грозный муж. Не боюсь я тебя».
