ь желанья.
На лице цветёт улыбка –
Отраженье ожиданья.
Замечтавшись до безумства,
Вылетаешь из пространства.
Ты спасаешься от чувства
Полусонного фриланса.
Ты бежишь, чтобы укрыться,
От сомнений откреститься.
Если ноги не устанут,
Может что-то получиться.
«Боже мой, ведь я его совершенно не знаю», – застонала мысль в её голове. Мозг снова принялся складывать факты и додумки. Кадры мелькали, а она листала вешалки с платьями. Путалась в малом пространстве между дверок бельевого шкафа. «Что я делаю? Куда я собираюсь?» На секунду она застыла. Судорожно сжала плечико вешалки с неуместным легким платьем в цветочек. Принялась перебирать в голове возможные варианты встречи и шансы отказаться от нее. «Я уже написала, что приду. Ну и что? Скажу, что подруга пришла. А вдруг он обидится? Вдруг больше не позвонит? Да что я трушу-то? Взрослая баба, а всё как девочка. Сказала – пойду. Что будет, то и будет… Да чем меня вообще можно уже напугать-то?». Хмыкнув на этой мысли, она засмеялась в голос. Спохватилась и оглянулась на дверь. Там отдыхала мама. Руки опять побежали по вешалкам. Наконец кураж от собственной смелости окреп, и дверки шкафа решительно захлопнулись. «Да кто ты такой, вообще? Что я перед тобой выделываюсь?» Заявив в себе эту драматичную решительность, она сделала два шага в сторону, выдвинула ящик старого бабушкиного комода. Выкинула из него на кровать потёртые джинсы и любимую кофту цвета морской волны – теплую, уютную и привычную. Самообман складывался. За решительным скрывалась банальная женская хитрость. Она знала, как идет ей этот незамысловатый наряд.
Прихожая, пудра, губнушка. «Что там у нас с глазами? Господи, ни малейшего шанса нарисовать что-либо приличное за оставшееся время. Тонем, милая, тонем!». Зажмуриться. Потом взгляд в потолок и… медленно, не касаясь им зеркала, вокруг и к двери. Ключи. «Мама, я ушла!»
Она кляла себя за то, что согласилась на это внезапное свидание. За то, что не дала себе чуть больше времени. Она кляла его – за прямоту и настойчивость. Его – за… но как он на неё смотрел. Там, посреди улицы, когда они буквально столкнулись лбами. «Господи, да что же со мной происходит? Дать свой номер после трех слов с незнакомцем». Её лицо полыхнуло красным. Вспышка потерялась и сошла в темноте лестничного пролета. «Ужас, я же даже лица его не помню». В голове в ритме лестничных поворотов крутился калейдоскоп утренней встречи: лужи по пути к дому; промокшие туфли; капли дождя, пробивающие ткань на легких брюках; сцепившиеся зонты; ясная, открытая по-мальчишечьи улыбка на грубоватом мужском лице. И морщинки, и взгляд восторга. Внезапного, неожиданного и искреннего.
Лестница иссякла. С тихим писком домофон выпустил её в весну. Там принял прохладный вечер. Влажный покой, пропитанный свежестью недавнего дождя. Аромат старой акации, снова надумавшей цвести. «Ш-ш-ш-ш». Мокрый шелест от колес проехавшей в отдалении машины добавил глубины и перспективы. Увёл за кусочек пространства, освещённого подъездным фонарем и окнами. Где-то раздался смех, расширяющий пространство улицы в противоположном направлении. «И в какую сторону идти? – напомнила о себе недавняя паника, пока она шла от подъезда к дороге. – А, всё равно. От людей». Не останавливаясь, но сбавив шаг, она пошла туда, где кончался свет. Изящно, не спеша. Туда, где с каждым шагом всё отчетливее и отчетливее различался одинокий силуэт ждущего мужчины.
«Я ему скажу», – начала думать она, но сразу, с ходу чуть было не угодила в его объятия. Этого незнакомого, но почему-то нечужого человека. Его попытка принять её тут же, как близкую и давно ожидаемую, была так естественна и порывиста, что не возникло негодования. Она перехватила его руку. Мягко обошла его, легко и текуче уходя от объятий. Увлекла за собой в темноту улицы. От окон, от людей. И весенний аромат, умножаемый темнотой, стирал мысли и сомнения. И ей совсем не хотелось отпускать его уютную, сухую ладонь. И ей захотелось к нему прижаться, и она не стала себе сопротивляться. Она шла, обхватив обеими руками его сильную руку, чувствуя щекой его плечо. «Боже мой, что я делаю? Я ведь его не знаю». Но она оказалась не в силах сделать иначе. Она шла рядом с незнакомым и непонятно близким ей мужчиной, ей было хорошо. Ей было спокойно.
Внезапно и резко она обогнала его на полшага и остановила. Всем телом развернулась к нему. Она вглядывалась в его глаза, она считывала его улыбку. Она читала движения его пальцев на её ладони. «Кто ты?»– выдохнула она, – «Ну скажи, кто ты?» Притянутый её взглядом, он приблизился. Глаза стали безразмерными, бездонными. Губ коснулся поцелуй. Она увернулась, а он продолжил движение мимо её лица. Его губы оставили сухой след на её щеке, и она отчаянно и сладко вжалась лицом в его грудь. Растворяясь в нем, она безмолвно кричала: «Кто ты?! Кто ты?!». Она вдыхала вечернюю свежесть через ткань его куртки. Как не важен был сейчас для неё ответ на этот бесконечный вопрос.
