и впрыгнул, даже не обернувшись…
Я не то что имени его не знаю, но даже не помню лица – только мелькнула темная куртка с капюшоном, из тех, которые и тогда, и сейчас видишь на каждом третьем российском гражданине…
Уверена, что он давно забыл тот незначительный инцидент, если вообще придал ему какое-то значение… К чему я это рассказала? Просто думаю, что каждому из нас нужно мысленно оглянуться в прошедшие годы и поискать там… Почти уверена, что у каждого найдется свой личный спаситель…
– Вот это да, – сказал Татьянин потрясенный сын. – Так выходит, меня сейчас здесь могло не быть?
– Похоже, что не только здесь и сейчас, – ответил ему вздрогнувший Станислав. – Интересно, где теперь тот парень, что спас вас тогда…
– Я тоже об этом часто думаю, – призналась Татьяна. – Но я почему-то уверена, что он жив и здоров и, более того, переживет эту эпиде… этот каран…
– Этот мор, – оборвал ее вдруг кроткий Соломоныч. – Давайте будем называть все вещи своими именами. Хорошо. Следующим буду рассказывать я. Этот рассказ вы все очень, очень хорошо поймете… Но, поскольку, как мы уговорились, все закончится хорошо, то следует надеяться, что и в нашем случае… Ну, в общем…
История третья, рассказанная пенсионером и отцом двоих взрослых сыновей Марком Соломоновичем, о том, что такое химически чистый ужас.
Не дай Бог никому его пережить. Такой химически чистый ужас. Потому что приходит он внезапно, охватывает тебя целиком и парализует. Да, именно парализует. Он смертельно опасен, потому что можно умереть. Да, именно умереть. Даже если это длится несколько секунд, забыть их не в нашей власти. Даже если произошло недоразумение. Даже если это наша вина или просто дурость…
Было это почти в прошлом веке, то есть, ровно в двухтысячном году. У нас с женой – это была вторая моя жена, и звали ее Ася – выдалась свободная неделя после нескольких долгих месяцев работы – так получилось. И мы решили вырваться на дачу – да, да, вот на эту самую, которой больше нет, но, по крайней мере, власти обещали возместить убытки… Просто глотнуть свежего воздуха, чуть-чуть расслабиться и, как сейчас говорят, «слить воду».
Короче, приехали под ночь – и слили. Э-э… внутрь. И не воду. Открыли бутылку водки, распили, но так устали, что не взяло. Бывает. Тогда распили бутылку мадеры – и, подействовало, к счастью, а пока лечились – так и печка протопилась. Повалились спать (заслонку закрыть забыли, и все тепло в прямом смысле ушло в трубу – но эта мелочь выяснилась потом) – как «убиенные воробьи». Через несколько часов я проснулся оттого, что очень хотелось пить, открыл глаза – а темнота совершенно непроглядная. Ну, то есть, ни лучика ниоткуда, ни просвета… А о том, что мы на даче, я спросонья – и с бодуна – полностью забыл. В кромешном мраке подскочил на кровати, ужаленный страшной мыслью: ослеп! Потому что невозможно же не видеть вообще ничего: хоть какой-то свет в нашей московской
