Ой, простите, я хотела сказать Мирабель Леонтьевна, – в голосе Майки не звучало ни намека на сожаление.
Арина подавила смешок. Мирабель Леонтьевна, подумать только! Видимо, это и есть школьная психологиня.
Та попыталась взять ситуацию под собственный контроль:
– Очень хорошо, что вы так быстро приехали, – она кивнула Арине одобрительно, но строго. – Дети, которым приходится долго ждать, чувствуют себя заброшенными, это наносит серьезную травму детской психике. И в первую очередь я должна вас предупредить, чтобы вы ни в коем случае не устраивали домашних репрессий. Не ругали бы, не наказывали тем более. Каждый ребенок время от времени берет что-то без спроса, что-то чужое, это нормальный этап становления. И наша задача – мягко объяснить маленькому человеку, почему так делать не следует, помочь ему понять себя, чтобы единичный инцидент не стал источником…
Голос у психологини был приятный. Очень приятный. Хорошо поставленный, мягкий, уютный – округлый, как сама его обладательница. Арина пожалела, что у нее в сумке нет лимона: вот бы вытащить и откусить при всем честном народе – чтобы эту уютную (если бы только не «военная» стрижка!) кондитерскую физиономию перекосило. Не ругать, значит, и не наказывать? Ах, милая Мирабель Леонтьевна, считающая меня Майкиной мамой! Да откуда бы я вообще узнала, что Майку следует (или не следует) за что-то ругать или наказывать, если бы ты, госпожа психолог, не устроила тут цирк с конями?
– Мы сейчас вернемся в мой кабинет и спокойно во всем разберемся, – завершила наконец свой монолог госпожа психолог. – Мила, ты можешь идти.
– Нет, – произнесла Арина негромко, но так, что дернувшаяся было к дверям сердитая фея застыла на месте. Психологиня же поглядела на визитершу с недоумением. – Думаю, Мила пока останется, – с той же интонацией пояснила Арина. – Она ведь непосредственный участник события, я правильно понимаю?
Бордовая дама слегка оторопела:
– Но зачем… Она все уже рассказала. Теперь нужно, чтобы Майя вернула чужое, – оживившись, она взглянула на Майку строгим, но в то же время ободряющим взглядом. Вроде как она – священник, подумалось вдруг Арине, а мы тут – паства, коей требуется пастырь. Добрый пастырь. Иди и больше не греши. Но Майка-то! Если психологиня ожидала, что после ее слов девочка голову или хотя бы глаза виновато опустит, то – просчиталась. Майка смотрела спокойно и открыто.
– Итак, – Арина продолжала говорить безлично-официальным тоном. – По словам Милы, Майя залезла в ее ранец и что-то оттуда взяла. Что, кстати?
– Деньги, конечно! – фыркнула фея.
– Ясно. В таком случае Мила – не только свидетель, но и потерпевшая. Поэтому ее присутствие совершенно необходимо.
– Вы… юрист? – слегка растерянно спросила бордовая дама с невероятным именем.
Арина кивнула. Дама вдруг опять приободрилась:
– Но поймите, это же дети! Ваш юридический опыт не имеет сейчас… не должен иметь… мы должны думать о том, чтобы не нанести своими действиями травму…
Значит,
