уже в каком-то зале, куда меня тащили под руки двое крепких парней, в полном обмундировании со шлемами, поножами и кольчугами. Я обнаружил себя связанным уже не просто по рукам и ногам, нет, теперь и мои пальцы даже оказались каждый связан по отдельности; во рту ощутил деревянную палку, вроде кляпа, ноги и руки закованы в кандалы, плюс всё тело опутывала сеть верёвок. В общем, я мог только плохо-плохо ходить, мелкими шажками, а уж подняться своими силами точно не смог бы.
Парни, которые меня тащили, заметив, что я пришёл в себя и даже отошёл после удара, непроизвольно сглотнули и поёжились, а я, насколько позволяли оковы, попытался оглядеться.
Меня притянули в богато отделанную залу, чем-то напоминавшую собой античный храм: белые колонны, роскошная алая ковровая дорожка, по бокам от неё лавки, много зелени, предметов интерьера, статуй. По центру находилось главное изображение: шестирукое божество, сидящее в медитативной позе. Половина его чёрная, лицо грозно, бровь нахмурена, руки держат меч, человеческий череп, а самая нижняя сложена в фигу, когда поджаты мизинец, безымянный и большой, а два других – смотрят вверх. Правая же, напротив, белоснежно-белая, умиротворённая, добрая и расслабленная. Руки держат яблоко (ну, или что-то наподобие оного), веер, а последняя – направлена к зрителю, раскрытая ладонь пальцами вниз. Вся алтарно-образная конструкция расходилась полукругом от главного изображения.
Перед Шестируким находилось некое подобие кафедры, с которой на меня косо поглядывал богато одетый священник (если я-таки правильно понял назначение этой богодельни). Красная ткань, отделанная золотом, сутана, в общем, самая настоящая, узорная, сверху шапка, аналог епископской. Выглядел он, кстати, довольно молодо для своего сана… По бокам этой залы, куда бы я ни бросил взгляд, всюду хватало народу – в доспехах, и в рясах, подозрительно похожих на таковую у моего Тюремщика…
Короче, с фига мне, простому вору (дожил, называется), такие почести? Не иначе как ограбил кру-упную шишку в этом городке… или городе?
Был тут и мой знакомый, Ар Густаве; в данный момент он вёл почтенную беседу со священнослужителем за кафедрой, периодически бросая взгляды в мою сторону. Может быть мне показалось, но что-то у него рожа уж больно довольная… не иначе как ему уже доложили об маленьком «инциденте»…
– …будет уроком всем нам: не следует соблазняться дикими расами…
О, точняк, обо мне: говорил, кстати, этот, в богатой сутане.
– …а я давно говорил королю, что ряды монашества и духовенства стоит почистить от разной грязи… Думаю, Сан Георгино повеселит мой рассказ о монахе-тюремщике, решившим употребить стеллинга…
– …право, не стоит утруждать самого Сан Георгино россказнями о нашей глубинке…
Пока высокопарные господа выясняли отношения, а господа рангом пониже суетились и волновались, я изучал изображение этого «Бога», по вине фанатиков которого меня собирались отправить на тот свет.
И
