неровности поля не были для меня помехой. Я с теплотой вспомнил об уроках, которые преподал мне шеф нашей фирмы, и, несмотря на тепличные условия. Хорошо, что я всё же освоил экстремальное пилотирование и посадку.
Когда скорость самолёта снизилась до безопасной отметки, я не стал глушить двигатель до тех пор, пока самолёт не подошёл к самой лесополосе у края поля. Мне не хотелось нести раненого лишнее расстояние, ну и время тоже имело значение для спасения моего раненого товарища. За лесополосой я приметил мост через реку, к нему мне и следовало идти, чтобы не пришлось форсировать водную преграду вплавь.
Я подхватил свою сумку с личными вещами, отпил воды, бросил в сумку полбутылки минералки, бутеры, повесил сумку на плечо и открыл дверку самолёта. Следовало позаботиться как о приборе, так и о Ваське. Последний выглядел совсем плохо, но я решил, что наша жизнь станет спокойнее, если никто не сможет украсть свёрток с прибором. Поэтому я наскоро отворотил куст на опушке лесополосы и спрятал свёрток под ним. Свёрток, кстати, попахивал горелыми проводами. Ну и хрен с ним! Так ему и надо, раз из-за него столько бед. Я даже не стал разворачивать свёрток, а просто присыпал сверху немного земли и бегом побежал к своему пассажиру. Я взвалил Ваську на плечо, закрыл дверь своего летательного аппарата на ключ и пошёл к посёлку.
Жёлтое поле, желтеющая листва на деревьях и кустах приятно радовали и глаз, и мой привередливый к запахам нос. Однако, что-то меня настораживало и я никак не мог понять что именно. До самого посёлка мне не встречались люди. Странно, если учесть, что солнце в зените. Обычно в такое время люди работают, куда-то идут или едут. Но тащить Ваську и одновременно много думать не получалось. Главной мыслью оставалась задача предоставления Ваське квалифицированной медицинской помощи. В этот раз нести раненого земляка было легче. Всё дело в том, что сейчас у меня было две свободных руки, которыми я придерживал тело Василия. И всё же тащить на себе тело человека без сознания было непросто.
Поскольку я не знал, где именно я оказался и в какой стране, то мысленно прокручивал в голове различные фразы на иностранных языках. Правда, из иностранных языков я сносно мог изъясняться только на английском. А на испанском языке я знал лишь несколько слов типа «мучачо» и «мучас грациас». Васька не приходил в сознание, хотя иногда мне казалось, что я слышу его стоны. Признаться честно, я рассчитывал на посильную помощь местного населения, но её не было. Людей не было от слова совсем. Зато вокруг летали птицы, шумели листья, пахло скошенной сухой травой. Блин, я, наконец, понял, что меня настораживало. Когда я покидал свою страну, там местами уже таял снег, дело шло к весне. Тут, наоборот в свои права уже вступила осень. Получается, я в южном полушарии оказался?! Какой-то бред, но глаза и нос не врали, а вот сознание устроило акции протеста, перемежающиеся с акциями неповиновения. Пришлось сознание принудительно переключать, концентрироваться на текущей задаче,
