Она предпочитала второе, но у Хамнера оно вылетело из головы.
«Наберись смелости». Он широко распахнул дверь и – не скрывая, как это для него мучительно, – вскричал:
– Быстрее, как твое второе имя?
– Джойс. Привет. Я не опоздала?
– Разумеется, нет. Ты очень элегантна.
Он помог ей снять пальто. Они были знакомы целую вечность, по крайней мере с первого класса. Пенелопа Джойс ходила в ту же подготовительную школу для девочек, что и сестра Тима, и с полдюжины его кузин. Внешностью она тогда не блистала: широкий рот и чересчур квадратная нижняя челюсть, фигура, к которой лучше всего подходило определение «крепкая». Расцветать она начала в колледже.
А сегодня она действительно потрясающе выглядела. Длинные вьющиеся волосы уложены в затейливую прическу. Неяркое платье простого покроя сшито из ласкающей глаз материи. Тиму захотелось потрогать ткань. Он достаточно долго жил бок о бок с сестрой, чтобы понять, какой труд стоит за эффектом «сногсшибательности», – хотя и не имел ни малейшего понятия, как это делается.
Ему, как обычно, захотелось, чтобы гостье здесь понравилось. Она оглядела гостиную. Он ждал, удивляясь про себя, почему никогда прежде ее сюда не приглашал. Наконец она посмотрела на Хамнера с выражением, которого он не видел со школьных времен, когда Пенелопа полагала себя непогрешимым судьей в любых вопросах.
– Миленько, – одобрила она. И, разрушая впечатление, хихикнула.
– Чертовски рад, если честно.
– Правда? Мое мнение настолько важно? – Поддразнивая, она скорчила гримасу, памятную с детства.
– Да. Через пять минут в доме соберется вся семейка, и большинство родственничков тут не бывало. У тебя тот же склад ума, что и у них, значит, если понравилось тебе, они, конечно, будут в восторге.
– Гмм. Полагаю, так мне и надо.
– Эй! Я вовсе не хотел…
Она снова посмеивалась над ним. Тим протянул молодой женщине бокал со спиртным, и они сели.
– Странно, – промурлыкала Пенелопа. – Мы не виделись два года. Почему ты пригласил меня?
Хамнер был отчасти готов к подобному вопросу. Она всегда говорила прямо. Он решил сказать правду.
– Я тут решал, кого мне хотелось бы видеть вечером. Эгоистично, да? На вечеринке, посвященной моей комете… Я вспомнил о Гиле Уотерсе, лучшем ученике в моем классе… о своих родных… и о тебе. А потом заподозрил, что думаю о тех, на кого мне хочется произвести наибольшее впечатление.
– На меня?
– Точно. Сколько же мы вместе болтали… но я так и не сумел толком тебе объяснить, чем бы мне хотелось заниматься в жизни. Мои родные и вообще все, с кем я рос, – они либо делали деньги, либо коллекционировали произведения искусства, либо увлекались гонками. Или чем-нибудь в том же роде. А я мечтал об одном – смотреть на звездное небо.
Она улыбнулась:
– Я польщена,
