они чуть что, жаловаться бегут, а вы молодец!
– Спасибо, давайте начнем прием.
Удивительно, но больше никто не возмущался, хотя я каждые 10–15 минут выходил на отделение в перевязочную. Все понимали: доктор один, и он работает.
Последним я принял уже упомянутого Борьку с его ожогом, он еще раз извинился. Я сказал, что прощаю, хотя очень хотелось дать ему по морде.
После приема я заполнял документы стационарных больных и лишь в седьмом часу вечера засобирался домой.
– А где нам хирурга найти? – обратилась ко мне девушка лет двадцати пяти.
– Я хирург, а что такое?
– Вы знаете, у моей дочки животик сильно болит. Мы на «скорую» обратились, но нам сказали, чтоб сначала хирургу показали.
– И давно болит?
– Да вчера в обед заболел.
– Вы в деревне живете?
– Нет, что вы. Здесь, рядом с больницей.
– Так, а что вы днем-то не обратились?
– Да вы знаете, мы думали, что пройдет, я ей ношпочку давала, а он все болит и болит.
Я не знаю, чем это объяснить, но у нас почему-то 90 % обращений приходится на вечернее и ночное время. Причем люди терпят сутки, а то и более. И когда начинаешь их спрашивать, чего тянули, отвечают: «А мы думали, что пройдет». Вот нет этому феномену объяснений! Остается только развести руками.
У ребенка оказался острый аппендицит, пришлось остаться. Пока собирал оперблок – все уже ушли домой, – пока прооперировал, пока заполнил соответствующую документацию, наступила полночь.
– Доктор, ничего, что мы вас к самому дому не доставили? – спросила фельдшер «скорой помощи», которая после операции везла меня домой. – А то у нас срочный вызов, по рации только что передали.
– Нет, конечно, ничего страшного, мне идти тут триста метров. А что там?
– Да не ваше, похоже, гипертонический криз.
– Ну, тогда до свидания.
– До свидания, доктор. Пусть вас сегодня больше не вызывают.
Уставший, но счастливый – еще бы, две самостоятельных операции за сутки! – я направился домой. Квартира моя располагалась на втором этаже. В подъезде было темно, я вошел и на ощупь стал подниматься по лестнице. Внезапно до меня донесся жуткий женский крик, полный отчаяния:
– А-а-а-а!
Я погнал вверх. Картина, которую я увидел, надолго врезалась в память. Между вторым и третьим этажами, на площадке, стояла абсолютно голая девушка. Ее безупречную фигуру освещал холодный лунный свет. Незнакомка картинно заломила за головой руки и, как мне показалось, голосила на луну:
– А-а-а!
Зрелище было настолько диким и завораживающим, что я на секунду подумал: «Оборотень!» – но тут же спохватился и спросил девушку:
– Что случилось? Что с вами?
– А-а-а-а-а!!!
– Девушка, что с вами? Почему вы не отвечаете?
– А-а-а!!!
Девушка была в сильнейшем
