открой, не спи, в эту ночь спать не будем. После отдохнёшь.
Игрива открыла глаза, свет от ламп, обильно расставленных по всей горнице, проник ей в зрачки. Большая слеза набралась и скатилась к виску, потонув в густых волосах. Я вытер её мокрую дорожку.
– Гляди в глаза мне, Игрива, – продолжил я, легонько оглаживая её по волосам. – Ты гляди и слушай меня. Боли никакой не будет больше, а ребёночка выпустить надо. Мальчик большой, потому ему сложно путь его пройти, ты должна помочь. Ты – ему, я – тебе.
Она только пожала пальцами мою руку, в которой я их держал.
– Вот и славно. А теперь поведём нашего мальчика… Ничего не бойся.
Она кивнула только и улыбнулась даже, потому что боли уже не чувствовала. Она слушалась, делал всё, как я велел, сосредоточенно хмурясь так, что даже морщина легла меж бровей. И к рассвету родился мой сын, которого приняли в свои руки две бездетные старые девушки. Лица их обеих сразу преобразились, засияв изнутри, и стали они прекрасны, как две волшебницы.
Я обернулся к ним, не выпуская руку Игривы.
– Детское место в огне сожгите, не хватало только зверьё привлечь. И займитесь мальчиком, а я…
Вдруг Игрива затряслась, и, выгибаясь дугой, заскрежетала зубами, синея, переставая дышать. Серая и Белая стали точно под стать своим прозвищам. А я отвернулся от них к умирающей. Я не отпущу тебя за Завесу, нет ещё там тебе места, я изменил твою судьбу, взяв себе, значит мне и решать когда пойдёшь на Ту сторону…
Я включил Силу в руки, в глаза и направил на Игриву. Разом расслабилось тело, она вдохнула, задышала ровно, покрывшись испариной.
– Всё-всё, больше не будет, – успокоительно произнёс я уже спящей женщине.
А после с помощью девок перенёс на кровать, они переодели её в сухую и чистую рубашку, укрыли и повернулись ко мне с выражением выжидательного восторга. Малыш, вымытый и завёрнутый, тихонько спал на печи.
– Теперь спать всем, – сказал я. – Всем нужен отдых. Проснутся, к груди мальчика приложить первым делом, молозиво ему нужно, а завтра поутру за зыбкою поеду.
Они радостно переглянулись.
И только через несколько недель рассказали, как перепугались этой ночью:
– Мы видали такое раз у нас в деревне, так и не разродилась баба… Ох и страшная же смерть!
– Ох и корёжило её.
– Выгибало, точно черти на вертеле заживо крутили.
– А ты баальник!
– Ишшо и какой! Баальник точно.
– Я-то думала – враки всё, сказки, не быват таких. Ан-нет, быват, вот он ты!
– Не то и к роженице тебя пускать не след, не для мужниных глаз сие таинство.
– Как же не пускать, када он сам Сингайл?
– Да, а мы не верили.
– Ага… хихикали ишшо, – они переглянулись, смущаясь.
Игрива тоже услышала их последние слова и сказала, выходя к нам с Заряном на руках, так мы назвали сына, родившегося на заре.
– Он
