про то… – улыбнулась Аяя, раскладывая ложки на скатерти и ожидая, что я переставлю горшок с кашей на стол из печи. Она почти никогда не касалась горшков, только пока стряпала, в привычку вошло, у нас и ухвата-то не было. – Садись, скорее, согрейся, каша славная вышла сегодня, сладкая.
Я подошёл к ней, обнимая сзади, забираясь ладонями к грудям.
– Это ты сладкая, – я зарыл лицо в её волосы, жмурясь от счастья и блаженства.
– Ох и баловник, Огнюшка! – она легонько оттолкнула меня спиной и ягодицами. – Ледяные руки-то, совсем застыл.
– Вот и согрей, моя печечка… – прошептал я, играя, скользя ладонями вдоль её тонкого гибкого тела.
Я всё же послушал, я, действительно, был голодный, да и она ждала меня с трапезой. Мы поели наваристой каши, жёлтой от масла, с распаренными ароматными сладкими ягодами, сладкой от мёда. Я запивал холодным молоком, от чего сочетание становилось ещё лучше.
– Горло не застуди гляди, – сказала Аяя про молоко. – Не то сипеть будешь, как в прошлую осень.
Верно, было со мной такое прошлой осенью, вот в такой же черностоп, почитай полмесяца я без голоса ходил.
– Недосуг, однако, простывать, Яй, – сказал я, облизывая ложку. – Надо мне в деревню за горою отправляться, нехорошая заразная болезнь там. Я недолго, дня на два.
– Как это «мне»? – Аяя посмотрела на меня. – А я что же?
– Нет, Яй. Там зараза, вся деревня, похоже, пропадает, не дам я тебе даже приближаться. Сам я знаю, как защититься…
– Ты знаешь… Так и я знаю, ишь придумал! Нечего, вместе пойдём, куда ты, туда и я. Что я сидеть тут и ждать буду от беспокойства помирать? Даже и не думай!
Я выпрямился, ну вот ещё, придумала, нечего и думать её с собой взять, там моровая язва и я возьму с собой её, чтобы…
– Послушай, Яй, только не спеши перебивать, – сказал я, приглаживая волосы. – Мне там холодная голова нужна. Я не должен думать, как бы мне тебя уберечь, я должен просто помочь людям и всё. Я быстро вернусь. Давай соберём необходимое, да и отправлюсь.
Она вздохнула, нехотя соглашаясь с моими резонами, и послушно помогла мне собрать всё, что должно понадобиться: инструменты, снадобья, колпак с прорезями для глаз, чтобы не вдыхать заразных испарений, перчатки с пальцами, из очень тонкой кожи, несколько пар, сжечь их после, и списки с усовников для лекарей местных, не моё дело за всеми ходить, моё – научить, как сделать, показать. А потом смотрела, как я одеваюсь, принесла вязанку и пушистой белой козьей шерсти, очень тёплую, связала на днях.
– Надень, самая тёплая из всех, – сказала Аяя, каким-то грустным голосом и лицо её бледно, растеряно даже.
– Нет, Яй, перепачкаю, сжечь придётся, нет, старое надену, что не жаль.
Она кивнула грустно и принесла две старых, чёрную и серую, повытерлись уже немного… Я обнял её на прощание.
– Яй, не грусти, со двора не уходи, тут тебе никто не страшен. Два дня и я буду дома.
Она посмотрела мне в глаза, чуть-чуть
