пока нужда отчаянная не прижала, к ней никого и калачом не заманишь.
– А Вы сами с ней советовались?
– Было раз. Жену мою, можно сказать, с того света вернула, но мне так душу перетрясла, что жизнь не мила была… думал сам голову в петлю суну. А она лишь посмеивалась, тебе, мол, шанс дарован бревно в глазу увидеть, а ты ропщешь… Жена моя до сих пор ей по утрам то сливки свежие к воротам приносит, то пирожки, как и многие другие… а вот повстречаться боится… да я и сам, честно говоря, не охотник с ней лишний раз пересечься.
– Так вот откуда по утрам продукты в её корзинке у ворот. А я думал, разносчики ей заказы приносят.
– Она редко выходит и что-то заказывает… Чаще женщины в поселке сами договариваются, кто что ей отнесет. Если моя сливки понесла, то Серафима яйца или курочку парную. А иногда наоборот, если мы, например, бычка закололи, то мы ей вырезку, а Серафима сливки.
– И она не знает, кто что принес?
– Нет, – покачал головой староста. – Однажды бабушка Рузанна, чтобы не в корзинку класть, дождалась её, и лично ей подношение вручить хотела, мол попомните, что от нас это, госпожа Марта. Так она её отчитала до слез и не взяла ничего. Сказала, чтобы дорогу к её дому забыла и не возвращалась больше никогда ни с подарками, ни без. Ох уж та извинялась, чуть ли не на коленях стояла, лишь бы госпожа Марта простила и позволила иногда и им что-то ей приносить. В итоге простила она её, но подарок тот так и не взяла. Рузанна у церкви его отдала первой же нищенке и долго благодарила за принятие. А потом в церкви прилюдно каялась, вот все и узнали. И больше никто не осмеливался так поступать. Так что к очень строгой ты хозяйке в работники попал. Держись теперь, парень. Я могу тебе лишь посочувствовать. Не хотел бы оказаться на твоём месте. Но моя совесть чиста, я предупреждал тебя, чтобы обходил её дом десятой дорогой. Не послушался, пеняй на себя, – староста тем временем, подписав бумагу и поставив на ней свою печать, сразу сменил стиль общения, перейдя с уважительного Вы на снисходительное ты.
– По делам видно то моим, – Стив придал лицу выражение раскаяния, – страсть к игре порой сильнее меня, вот Господь меня так и наказал.
– Во что хоть играл с ней?
– В кости. Причем вначале выигрывал вроде, а потом удача отвернулась, и всё… А я уже остановиться не мог. Она предупреждала и даже гнала поначалу, но мне отыграться страсть как хотелось, вот в кабалу к ней и попал.
– Ну тогда тебе очень повезло. Она эту страсть быстро из тебя выбьет. Правда расплачиваться за это долго придётся, но ты сам свою судьбу выбрал. Хоть не под забором на помойке ночевать будешь и то хорошо.
– А к ней все в поселке так уважительно, как и Вы, относятся? – Стив решил, пользуясь случаем, получить максимум информации от словоохотливого старосты.
– Да нет, – вздохнул с усмешкой тот, – есть у нас несколько жителей, которые её лютой ненавистью ненавидят. Мельник Никифор, например, или Дарий-сапожник, а еще вдовая Пелагея и Нинель – дочка пекаря. Ты при случае держи с ними рот на
