прибавил Зейдлиц.
Король иронически улыбнулся:
– Уйдут, чтобы завтра же снова прийти сюда.
– Они не скоро оправятся от такой конфузии: ведь уничтожено пятнадцать батальонов, – убеждал Линштедт.
– Ерунда! Враг еще силен. Посмотрите, как они стоят, – кивал на Большой Шпиц король Фридрих. – Господа, я вас не узнаю!
Улыбка разом исчезла. На лице короля все, за исключением длинного носа, сразу стало круглым: рот, глаза.
– Вы не хотите, чтобы я до конца воспользовался блистательной победой?
Генералы молчали, потея. Король сидел хоть и под разбитыми крыльями мельницы, но все-таки в тени, а им приходилось стоять на самом солнцепеке.
– Я понимаю вас, Зейдлиц: вам не нравятся эти озера и овраги. Вашим гусарам негде развернуться…
– Мои гусары пойдут туда, куда прикажете, ваше величество! – чуть вспыхнув, ответил Зейдлиц.
Король Фридрих пропустил его слова мимо ушей. Он сделал вид, что занят другим, – в это время к мельнице подъезжал тучный генерал Ведель.
– Вот посмотрим, что думает мой храбрый Ведель, – немного ласковее сказал Фридрих. – Мой Леонид, – прибавил он, позабыв на минуту, что этого Леонида только две недели тому назад Салтыков разбил под Пальцигом в пух и прах. – Генералы говорят, что нам следует остановиться здесь и не идти дальше. Что думаешь ты, Ведель?
Хитрый Ведель, весь век проживший при дворе, сразу оценил положение. Он отлично знал короля Фридриха. Король был взбалмошен и упрям, как его покойный отец. Ведель знал, что если Фридрих задумал идти вперед, то никакие доводы и убеждения, никакая сила не собьют его с намеченного пути.
– Вперед! Уничтожить, истребить этих варваров! – театрально поднимая вверх руку, сказал Ведель.
Король Фридрих вскочил с места, шагнул к старому генералу и обнял его – уколол своей небритой щекой дряблую щеку Веделя. Так Фридрих целовался со всеми – даже со своей женой: губы король Фридрих оставлял для хорошеньких женщин.
Через минуту загрохотали барабаны: батальоны прусского короля снова пошли в атаку.
XIII
Когда голицынские мушкатеры, не выдержав натиска всей армии прусского короля, посыпались вслед за шуваловцами с Мельничной горы в болотистую долину Эльзбуш, Салтыков поехал со всем штабом на Большой Шпиц: он ждал, что теперь король будет атаковать центр его позиции.
Лаудон поскакал туда несколько раньше. На Еврейской горе остались Фермор и Вильбуа.
Фермор не вмешивался ни во что, стараясь все время держаться в тени. Суворов (по должности дежурного штаб-офицера 1-й дивизии он был обязан оставаться с Фермором) слышал, как Фермор с досадой в голосе говорил пухлощекому молодому генералу Вильбуа:
– Я ж его предупреждал… Теперь у нас позиция точь-в-точь как при Цорндорфе: мы прижаты к реке…
Подполковник Суворов томился на Еврейской горе без дела. Он ходил взад и вперед возле генеральской
