рассказал, что граф намеревается весной перейти Дунай и пробиться за Балканы, чтобы поскорее окончить эту войну, которая тянется вот уже шесть лет.
Это известие всполошило Суворова.
На следующее утро Суворов принял решение: сегодня же, не откладывая, ехать к армии.
– Вели запрячь тройку! – сказал он Прошке.
Варюта еще нежилась в постели, когда муж, в плаще и треуголке, пришел к ней проститься:
– Ну, Варюта, оставайся здесь с батюшкой, живите с Богом, а я – поеду!
– Куда же ты, Сашенька? Погоди, я тотчас встану, поедем вместе!
– Я к армии еду. На войне бабам какая ж работа, помилуй Бог! – усмехнулся Суворов.
Он поцеловал жену, которая от изумления не могла выговорить ни слова, и вышел из комнаты.
Когда он пришел к отцу, старик развел руками:
– Без сборов, ничего вчера не сказал. Раз-два – и в такую дорогу?
– Так, по-солдатски, раз-два, и надо, папенька! Какие же у нас сборы? Треуголка да палаш – вот и весь сбор наш! Армия не ждет. И так загостился! – весело сказал Александр Васильевич.
– А жена-то как? – спросил отец.
– Уповаю на вас, папенька. Посмотрите за ней! – ответил он, целуя худую отцовскую руку.
Суворов был рад, он был счастлив, что наконец-то снова едет туда, куда зовет его сердце.
Путь лежал на юг, к Дунаю, к армии графа Румянцева.
Путь лежал к победам и славе.
Глава пятая
Козлуджи
Последнюю баталию в турецкой войне выиграл я при Козлуджи.
I
Солдаты в узких, прусского покроя мундирах и тяжелых треуголках изнывали от жары. Июньские дни в Валахии были томительно жарки, и пехотинцы, идучи, обливались потом. Голова казалась тяжелее ранца, в висках стучало. Во рту пересохло, – не хватало слюны. Губы запеклись. Лица стали темно-багровыми, а у иных – землистыми. Более слабые, недавно попавшие в армию, нехожалые еще рекруты падали на дороге от жары и изнеможения. В шеренгах не было ни говора, ни смеха. Все думали об одном – о воде.
В самый полдень генерал Каменский сделал на час привал, но и в этот час немногим удалось отдохнуть.
Желтая генеральская коляска (генерал-поручик Каменский страдал грыжей и не мог ездить верхом) остановилась у белоснежного мраморного фонтана, – они уже не раз встречались на пути.
После того как напился сам генерал, денщик Егор налил самовар и все фляги, а кучера напоили генеральскую тройку, – фонтан тотчас же облепили сотни людей.
Сначала кинулась к нему ближайшая часть – батальон егерей, а потом, прослышав о воде, поспешили все: пехотинцы, артиллеристы, конница. В одну минуту у фонтана образовалась громадная толпа. Шум, крики, давка. Офицеры расталкивали солдат, гусары оттирали лошадьми пехоту, казаки выжимали гусар.
– Ишь, лезут-то. Другому ничего не достанется,
