пушистые шарики раскачивались на ветру. Я взяла Линди за руку, и мы постояли немного, разглядывая их, словно пытаясь разгадать смысл этих повторяющихся движений.
Смысл нельзя свести к языку. Но если о нем нельзя говорить, как он может существовать?
– Знаешь, Линди, почему ты несчастлива? – спросила я. – Потому что слишком много думаешь. Посмотри на эти семена. У них тоже есть душа, но они вообще не думают. Им нужно только одно: весело танцевать вместе со своими товарищами. Их не заботит мысль о том, куда их унесет ветер.
Блейз Паскаль сказал: «Человек – всего лишь тростник, самое слабое существо в природе, но он – тростник мыслящий». Однако, если бы тростник мог мыслить, каким ужасным стало бы его существование! Сильный ветер может повалить все стебли тростника. Смогли бы они танцевать, если бы их тревожила мысль о подобной судьбе?
Линди ничего не ответила.
Подул ветерок. Я закрыла глаза и почувствовала, как волосы бьют меня по лицу. Рано или поздно шарики с семенами разрушатся, но одуванчики это не опечалит. Я открыла глаза.
– Пойдем домой.
Линди не сдвинулась с места. Одно ее ухо опустилось вниз. Я наклонилась, взяла Линди на руки и пошла к дому. Ее крошечное тело было гораздо тяжелее, чем я ожидала.
Алан (2)
В своей статье «Вычислительные машины и разум», опубликованной в журнале «Mind» в октябре 1950 года, Тьюринг задал вопрос, который уже давно беспокоил людей: «Могут ли машины мыслить?» Он фактически превратил этот вопрос в новый: «Могут ли машины делать то же самое, что и мы (мыслящие существа)?»
Долгое время многие ученые твердо верили, что когнитивная деятельность человека обладает определенными характеристиками, недоступными для машин. Эта вера представляла собой смесь религиозных убеждений и доводов из области математики, логики и биологии. Подход Тьюринга позволял обойти неразрешимые вопросы – такие как вопрос о природе «мышления», «разума», «сознания», «души» и подобных концепций. Тьюринг указывал на то, что признать другого человека «думающим» невозможно, если не сравнить его с самим собой. Поэтому он предложил набор экспериментальных критериев, основанных на принципе имитации.
Представьте себе полностью изолированную комнату, в которой сидят мужчина (A) и женщина (B). Третий человек, C, сидит за пределами комнаты и задает находящимся в комнате вопросы с целью определить, кто из них является женщиной. Ответы приходят в виде слов, напечатанных на ленте бумаги. Если и A, и B пытаются убедить C в том, что каждый из них является женщиной, то догадка C, скорее всего, будет ошибочной.
Если мы заменим мужчину и женщину в комнате на человека (B) и машину (A) и если после нескольких вопросов C не может понять, является ли машиной A или B, должны ли мы признать, что A обладает таким же разумом, что и B?
Кое-кто предполагал, что эта игра с имитацией гендера связана с самоопределением Тьюринга, ведь по законам Великобритании того времени
