Сообразим на троих. Давно такой удачи не выпадало.
Профессор был тоже бомжем. Получил прозвище от Голована с Узбеком за то, что помимо трепья и еды собирал на помойках журналы, газеты и книжки. Читал всё подряд: и стихи, и романы и даже философские трактаты.
– Ты хоть понимаешь, что читаешь? – с удивлением спрашивал на первых порах Узбек, заглядывая ему через плечо и пытаясь пробежать несколько строк.
– А как же! – торжественно отвечал Профессор и начинал объяснять. У приятелей просто дух захватывало: до чего ж умный! Настоящий профессор!
Итак, собрались втроём. Выпили без тоста, уже не ожидая счастливых перемен. Потянулись к закуске: грудинка, колбаска разная, солёные огурчики, копчёная скумбрия, ещё какая-то рыбка жареная. И хлебушек, чёрный и белый. Видать кто-то выкинул остатки с праздничного стола. Живут же люди!
– У меня дома жена и дети остались, – в который раз плакался Узбек, пропустив горячительное. – А я даже письма не могу написать: денег нет на конверт. Да и о чём напишу: работу не нашёл, рыщу по помойкам вместе с бездомными котами?!
– Умолкни уже, – с досадой перебил Голован. – Чего припёрся в Москву? Оставался бы в Збекистане. Жёнка, поди, уже кого-нибудь пригрела заместо тебя.
– Жену мою не тронь! Она – честная женщина.
– Честная! Ой, насмешил! Все бабы – подлый народ. Им только деньги давай. Я вон работал в автосервисе. Весь измотанный домой возвращался. И спина, и руки до утра гудят. А ей не жалко, лишь бы мани приносил. Как с работы вытурили, – собрала манатки и ушла. И всё, что я вот этими руками заработал, к матери перевезла. А ты: жена, жена!
Голован сник. Тут заговорил Профессор.
– На то они и женщины, чтобы мужик на них работал. Ничего тут не поделаешь. Да. А от меня дети, родные дети отказались. Как я их любил! – Тут он всхлипнул, и, отвернувшись, смахнул рукой слёзы. – Пока работал, ничего не жалел. Захотели велосипед – пожалуйста, захотели магнитофон – пожалуйста. Потом компьютер появился, я и комп купил, а сам в одном костюме и в мир, и в пир. Ботинки починю, а новые, думаю, потом… Сердце мне грело, что они радовались. А если кто заболеет, я ведь самые лучшие продукты… Когда Ася была жива, мы вместе их чёрствость переносили. Одному совсем невмоготу стало.
– Сам виноват, – сказал Узбек, не поднимая головы, – нечего было так баловать: всё только для детей. Надо с пелёнок приучать, чтоб о родителях заботились. – А сам подумал: «Неужто мои, драгоценные, со мной так же обойдутся? Нет, мои лучше, такого не позволят». И вздохнул от тяжких мыслей.
– А у меня детей никогда не было, – вмешался Голован. – Я всегда об этом переживал, а теперь послушав Профессора, подумал: слава Богу! – Вишь, как с отцом родным обошлися! Ты сам-то откуда родом?
– Из Красноярска. Работал заведующим КБ, – ответил Профессор с гордостью.
– КГБ что ли? – переспросил Голован.
– КБ – Конструкторское
