как событие, случившееся где-то в глуши, в удалении от шума столиц, пусть себе и значимое для обитателей полузабытого имения или скромной одинокой деревеньки, робко приютившейся на крутом берегу маленькой речушки или спрятавшейся от вьюг и стылых осенних ветров за косогором, пусть, может, даже представляющее по сути своей, на зависть всем Шекспирам мира, самую необычную интригу, проливающую свет на доселе скрытые извивы и проявления души человеческой, как оно, это событие, может аукнуться, например, в Санкт-Петербурге и как ему быть услышанным, замеченным в пестром мельтешении дней и сумасшедшей суматохе этого славного града на берегах реки Невы?
Она и сама-то, эта река, иной раз течет вспять, причем неизвестно, когда она выкинет какой фокус в очередной раз и до какой отметки над ординаром поднимутся ее неспокойные воды, и впечатлят ли они кого-либо из поэтов на бессмертные строки, и задумается ли кто-нибудь из них еще раз о нашей жизни, полной не самых приятных неожиданностей и подчас лишенной всякого смысла и надежд даже в столичном граде, а уж в глуши какой-нибудь провинции, откуда не докричаться обиженному местным небольшим, но зато непреодолимым в своем полновластии начальством, не найти ни справедливого суда, ни правды у покумившихся лихоимцев, а то и просто жуликов, а уж о милосердии и не стоит вспоминать, и где даже первая уездная красавица обречена увядать и чахнуть в одиночестве, вместо того чтобы блистать на балах и сводить с ума пылких, стройных юношей в гусарских мундирах и даже седеющих храбрых и еще вполне решительных вдовцов в генеральских эполетах.
И как какое-нибудь событие, рожденное прихотями людей малозаметных и страстями порой не сказать чтобы возвышенными, может отразиться на жизни императрицы Екатерины II Алексеевны или самого светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического, коему уже предначертано стать Потемкиным-Цареградским или Константинопольским, а то и Балканским?
Казалось бы, никак. Ан нет. Оказывается, что не только шпора, сломанная неловким курьером о ступеньку парадной лестницы королевского дворца, как поведал о том миру А. Дюма, может послужить причиной гибели великой державы и смены целых эпох.
Всяческие неожиданные перемены в государстве и судьбах великих деятелей, неутомимо стоящих у руля его и бдительно охраняющих сей почти магический штурвал от всех, кто хочет повернуть его в другую сторону и сменить проложенный смелым шкипером курс среди волн, пенящихся у опасных рифов, могут иной раз случиться и от совсем незначительных происшествий – курица по недосмотру забредет в чужой огород, или неосторожное слово сорвется с языка глупого холопа, или ни разу еще не влюблявшийся поручик увидит, как вдруг в тени липовой аллеи мелькнет легкий девичий силуэт в белом летнем платье и бедняга забудет, зачем и куда он шел и что намеревался предпринять, движимый внезапным гневом пылкого и неопытного сердца.
И события эти последуют одно за другим, не к добру сцепляясь в неразрывные цепочки, тянущиеся неведомо куда. Нелепая, казалось
